Тум! Ту-дум! Тум-Тум!

    Гремели обтянутые человеческой кожей барабаны, по которым колотили длинными костями. Мерно позвякивали бубны.

    Легенда ожила…

    Зверолюди вновь пришли с Края Мира.

    И не было людям спасенья, и не было у них Великого Воина, чтобы спас - лишь я: стражник, не способный защитить и себя, не то, что Рось.

    Нара

    Эти четыре дня я его не видела. Приказав мне никуда не выходить, Тиан ушел сражаться. Спал ли он? Ел ли? Сомневаюсь…

    И вот он вернулся. Когда я уже потеряла надежду и собралась сама отправиться на стены, искать его.

    Он сидел, уткнувшись лбом в подтянутые к груди колени. Словно ребенок, испугавшийся темноты. Сначала я подумала, он не услышал, как я вошла, но Тиан вдруг произнес тихо:

    -  Город обречен. Последний раз восход окрасит стены города в янтарь. Последний раз мы увидим, как сядет солнце.

    Он боится? Разве Воин может бояться?

    Мигом позже я поняла - не страх загнал его в эту полную теней и призраков комнату. Не страх, что-то другое… Но что? Как мне помочь ему?

    -  Это ничего… Это пройдет… - шепчу невпопад, опускаясь на колени рядом с ним, проводя ладонью по спутавшимся багряным прядям.

    -  Ты ненавидишь меня?

    Я хочу ответить, что нет, как я могу ненавидеть моего человека, но молчу, продолжая перебирать его мягкие волосы.

    -  Ненавидишь… - по-своему понимает он мое молчание. - Я привел тебя в этот город. Я втянул тебя во все это. Из-за меня… Надо было мне сдохнуть по дороге, ты бы повернула обратно, нашла бы себе новый Род - богатый, бед не знающий… Не будь меня…

    Нужно было объяснить моему глупому, ничего не понимающему человеку, что у баньши может быть лишь один Род. Раз и навсегда Ткачиха привязывает нас к Крови. Не останется Людей, уйдет вслед за ними и Баньши…

    Я должна была рассказать Тиану. Он бы понял. Он бы не стал рисковать моей жизнью, ушел бы, сбежал, осел в тихом месте. Да, я уверена, так бы он и поступил.

    Я такая эгоистка… Хватит лгать себе, все что я делаю - я делаю прежде всего ради себя. Но сейчас это все - о Тиане, не обо мне. Это должен быть его выбор, не мой. Это его жизнь - не моя. Я выдержу, я отпущу, я…

    -  Ты плачешь? По кому ты плачешь, Нара? - его пальцы скользят по моей щеке. Плачу? Я? Нет, я не плачу. Баньши провожают лишь людей, не себя. Я. Не. Плачу.

    Но я так не хочу умирать. И я не хочу, чтобы умер он.

    Сухие потрескавшиеся губы касаются моих. Не поцелуй - просто два дыхания становятся одним. От него пахнет дымом и кровью. Запоздало понимаю - он только что вернулся со стен, а тут я со своими…

    -  Не плачь, моя Нара, - шепчет он, и я отбрасываю тяжелые мысли. - Не плачь, моя… Нара… Я защищу тебя. Я умру за тебя. Однажды ты будешь рассказывать детям сказки о Тиане, Последнем из Рода Берсерков… Я клянусь тебе в этом.

    Я плачу, уже не сдерживая себя. Впиваюсь зубами в ладонь, чтобы приглушить всхлипы, но он видит, отводит мою руку. И целует. И я тону: в поцелуе, в запахе, во тьме, в его тепле и странном чувстве, колющем сердце.

    Я всегда жила ради будущего, ради чужого будущего. Но здесь, сейчас, мне плевать, что будет завтра. Пока я с ним - мне плевать…

    Тиан

    Вечность тому назад я верил, что жизнь - высшая ценность.