Чем тяжелее и опаснее ситуация, тем более нетороплив, обстоятелен и вежлив (по крайней мере на людях) обязан быть командир; так что, судя по безмятежной улыбке, намертво приклеенной к Мангустову лицу, дела были хуже некуда.
Резидента, капитана Марандила, он застал в кабинете.
– Здравия желаю, господин капитан! Лейтенант Мангуст – вот мой жетон. Выполняю у вас, в Умбаре, совершенно секретное задание Центра. Сожалею, но у меня возникли проблемы...
Марандил не стал даже отрываться от созерцания своих ногтей; по всему было видать, что некий невидимый простым глазом заусенец на левом мизинце занимает его куда больше, чем неприятности какого‑то заезжего гастролера. Тут к тому же дверь распахнулась, и лейтенанта самым бесцеремонным образом отодвинул в сторонку ввалившийся следом детина едва ли не семи футов роста:
– Пора начинать, босс! Девочка – пальчики оближешь!
– А вы уж там небось закусили сладеньким... – сварливо, но как‑то по‑семейному откликнулся капитан.
– Как можно! "Право первой ночи" за сеньором, а уж мы все в очередь за вами – чай, не баре... Но барышня уже раздета и ждет с нетерпением.
– Ну, тогда пошли – а то, неровен час, замерзнет ожидаючи!
Детина заржал, а капитан начал было вылезать из‑за стола, но натолкнулся на взгляд Мангуста – и было в этом взгляде нечто такое, что он вдруг почел нужным объясниться:
– Да это из ночного улова, из мордорской агентуры! Ей ведь, стерве, потом все одно в канал...
Мангуст уже безучастно разглядывал вычурную лепнину на потолке кабинета ("Экая, право же, безвкусица"): он всерьез опасался, что не совладает с переполняющим его бешенством и оно выплеснется наружу через зрачки. Конечно, разведка – жестокая штука, допрос третьей степени – он и есть допрос третьей степени, "девочка" должна была соображать, на что идет, когда ввязывалась в эти игры, тут все честно и по правилам... А вот не по правилам – абсолютно не по правилам! – было то, как ведут себя его коллеги, эта "сладкая парочка": будто бы они не под погонами служат, а... Впрочем, черт бы с ними со всеми – наведение порядка в региональных резидентурах в задачи "Феанора" не входит, по крайней мере пока. И лейтенант вновь обратился к Марандилу, причем в столь мягко‑увещевательном тоне, что любой понимающий человек сразу смекнул бы – все, это уже край:
– Прошу простить, господин капитан, но мое дело не терпит отлагательств – верьте слову. Право же, с той работой, – он кивнул в направлении детины, – ваши подчиненные превосходно справятся без вас.
Детина просто‑таки зашелся от хохота и, явно поощряемый ухмылкой босса, лениво процедил:
– Да плюнь ты, лейтенант! Известное дело – три четверти всех проблем решаются сами собою, а остальные просто неразрешимы. Айда лучше с нами в подвал – тебе, как гостю, крошка отпустит вне очереди. Хошь – она тебе полижет, а хошь – ты ей...
Марандил с тихим наслаждением наблюдал, как опускают столичного визитера. Содействие ему оказать, конечно, придется – куда денешься, но только пускай сперва прочувствует как следует: тут, в Умбаре, он никто, а звать его – никак...
– Ты как стоишь в присутствии старших по званию? – бесцветным голосом осведомился Мангуст, смерив взглядом Марандилова холуя и чуть задержавшись на носках его сапог.
– А че? Нормально вроде стою – с ног не падаю!
– А это мысль... – задумчиво произнес лейтенант и легким, как танцевальное па, движением скользнул вперед. Он был ниже своего противника на голову и едва ли не вдвое уже в плечах, так что тот ударил вполсилы: колотуха‑то – что твоя гиря, неровен час пришибешь на хрен... Ударил – и застыл в изумлении: Мангуст не то чтобы уклонился от удара или отпрянул назад – он просто исчез, буквально растаяв в воздухе. |