– Мой сын, – прошептала она. – Мой сын.

– Я привел его, – сказал Кормак, – но он все равно спит.

Она мягко высвободилась из его объятий и погладила бородатую щеку.

– Мы поговорим немного погодя. Так много надо сказать… объяснить…

– Тебе ничего не нужно мне объяснять. Я знаю, что произошло в пещере… и прежде. Мне больно, что жизнь принесла тебе столько страданий.

– Жизнь нам ничего не приносит, – сказала она. – В конечном счете мы сами выбираем свои пути, а когда они заводят в тупик, вина наша. И все же меня грызут сожаления, такие страшные сожаления! Я не видела, как ты рос, мы не разделяли чудес.

Он улыбнулся.

– Я все-таки их видел.

Утер тихонько застонал, и Лейта обернулась к нему.

Но Кормак положил руку ей на плечо.

– Есть что-то, о чем тебе следует знать. Он потерял рассудок. Его подвергали пыткам, которые я не стану описывать.

Лейта подошла к королю. Его глаза открылись. Слезы из них потекли в ее волосы.

– Не знаю, – сказал он.

Она нежно взяла его лицо в ладони.

– И не нужно знать, любовь моя. Я здесь. Лейта здесь.

Его веки медленно опустились, и он опять заснул.

Кормак почувствовал, как ему в спину повеяло холодом, и услышал шаги нескольких человек. Оглянувшись, он увидел молодого рыцаря со светлыми, коротко остриженными волосами и двух стариков – высокого, чьи длинные седые волосы были заплетены в косу по обычаю южных племен, и щуплого, который шел, заметно прихрамывая. Они остановились и поклонились Кормаку.

– Добро пожаловать, – сказал старик с косой. – Я Гвалчмай, а это Прасамаккус и Урс, который называет себя Галеадом.

– Кормак Даймонссон.

Прасамаккус покачал головой.

– Ты сын Утера, верховного короля Британии. И наша надежда на будущее.

– Не возлагайте на меня своих надежд, – сказал он им. – Когда это завершится, я вернусь в Каледонские горы. Здесь мне делать нечего.

– Но ты же рожден стать королем, – возразил Гвалчмай. – И другого наследника нет.

Кормак улыбнулся.

– Я родился в пещере, меня вырастил однорукий сакс, который знал о благородстве больше всех, кого мне довелось встретить с тех пор. Мне кажется, королю необходимо особое умение – и не только в ведении войны. Этого умения у меня нет, и, более того, я не хочу его приобретать. У меня нет желания управлять жизнями других людей. Я не хочу быть наследником Кровавого короля. Я убивал людей и сражал демонов; я отправлял души во мрак и прошел через Пустоту. Этого достаточно.

Гвалчмай, видимо, собирался настаивать, но Прасамаккус поднял ладонь.

– Ты должен всегда оставаться самим собой, принц Кормак. Ты упомянул Пустоту. Расскажи нам про короля.

– Я привел его назад… Много вам будет от этого толку!

– О чем ты? – рявкнул Гвалчмай.

– Его разум…

– Довольно! – сказала Лейта. – Король вернется. Ты, Кормак, видел его таким, каким он не хотел бы показаться ни одному человеку. Но ты не знаешь его, как знаю я. Он человек железной силы. А теперь все вы оставьте нас. Кормак, я распорядилась приготовить для тебя хижину. Туда принесут ужин. Галеад проводит тебя. Не утомляй себя. Твои раны хорошо заживают, но некоторое время ты будешь слабым. А теперь уходите все.

Несколько часов Лейта сидела рядом с королем, поглаживая его по лбу или держа за руку. Вошли женщины зажечь свечи, но она их не заметила: глядя на измученное заботами лицо и седеющие волосы, она вновь видела мальчика Туро, который бежал в горы, спасаясь от убийц, сразивших его отца.