– Привет.

– Привет, – с улыбкой откликнулась девушка, не в силах оторвать голову от подушки.

– Ну, ты как?

– Спать хочется.

– Понимаю. Тебя со снотворного не снимали, пока бредить не перестала, – объяснил священник. – Накопилось у тебя за последнее время нервов да переживаний, а «Дигнидад» так вообще стал последней каплей.

– И многое я в горячке наговорила? – со смесью тревоги и стыда спросила Лера.

– Да не очень, – уклончиво ответил Мигель, решив не рассказывать о бессонных ночах, проведенных у ее койки, когда обливавшаяся потом девушка кричала неразборчивые угрозы в адрес Батона и заплетающимися губами то и дело звала родителей.

– Где мы сейчас? – поинтересовалась она.

– Скоро будем у Фарерских островов.

– А где это? – название Лере ничего не сказало. Голова все еще словно была набита ватой.

– Далеко.

– Сколько мы проплыли?

– Прилично, – прищурившись, что‑то прикинул Мигель. – Почти семь тысяч четыреста восемьдесят девять миль. С остановками.

Ничего себе расстояние! – мысленно ахнула девушка. Выходит, они обогнули почти половину земного шара, а она все это время бесчувственным бревном провалялась в постели. Блин и еще раз блин! Невезуха…

– Поешь, а то суп почти остыл уже. Паштет с Треской так старались, что чуть про общий обед не забыли.

– Пахнет вкусно, – принюхалась девушка.

– Вот и налетай, – он протянул ей ложку.

Когда Лера, наконец, взяла себя в руки, Мигель рассказал неторопливо принявшейся за суп девушке о последних приключениях «Грозного». Как вернулись с «Виллы Бавария» и отплыли от чилийского берега, снова отправившись в путь, когда убедились, что сыворотка как следует подействовала на всех без исключения. Как Тарас и Линь Им до хрипоты спорили, куда им нужно плыть в первую очередь – в Пионерск или на острова.

Как при проходе вышедшего из берегов Панамского канала команда потревожила подводные гнезда сирен – гуманоидного вида полурыб‑полулюдей – в шлюзовых камерах, чье чарующее волшебное пение стоило бы жизни всем мужикам на борту, если бы не Тахо‑ ма, сумевшая вовремя их «отрезвить» и не дать лодке сойти с курса.

– Кстати о Тахоме… – немного замялся Мигель и помолчал, будто подыскивая слова.

– Что‑то случилось? – положив ложку в тарелку с недоеденным бульоном, Лера обеспокоенно села на койке.

– Понимаешь. Она… она ушла.

– Как. Ушла, – заторможенно повторила девушка. – Не понимаю. Куда?

Чтобы дать команде немного оправиться после смертельного «концерта» сирен, «Грозный» сделал остановку у берегов Кубы, в заброшенном порту Гаваны. И тут Тахома как с цепи сорвалась. Все умоляла отпустить ее на берег, чтобы она смогла вернуться к своим – в разрушенную Америку, в хрупкой надежде отыскать там свою пропавшую когда‑то дочь. Летчице было больно прощаться с лежавшей в беспамятстве Лерой, к которой она успела сильно прикипеть, да и оставлять девушку на камбузе с поварами, когда лишние руки были на вес золота, тоже было стыдно. Но упрямый зов крови упорно давил на свое. Истерзанное сердце Тахомы верило, что ее маленькая Кэрол еще жива.

Несмотря на все уговоры, женщина упорно собиралась в путь. В итоге Тарас, хоть и скрепя сердце, все‑таки сдался и не стал препятствовать ей.

Не смог он уговорить даже взбалмошную парочку американцев Рэнди и Мичигана, не пожелавших отпускать женщину в опасное путешествие одну. К тому же, помимо прочего, и им хотелось посмотреть, что же стало с их родиной после войны.