Юлиан зевнул, слезы выступили у него на глазах. Он сосредоточился, изо всех сил стараясь что-то вспомнить, что-то очень важное, но на ум ничего не приходило. Теперь уже спали все: голова мальчика упала на грудь, толстяк развалился на трех сиденьях, свесив жирные руки и храпя с открытым ртом. Веки Юлиана сомкнулись и снова разомкнулись. Кажется, на некоторое время он тоже задремал, так как цвет отражения в окне изменился, горы вдали обозначились яснее, у их подножия раскинулись поблекшие луга, а на фоне неба пролегла синусоида поднимающихся и опускающихся проводов: те провисали под собственной тяжестью, а воткнутые на одинаковом расстоянии в землю столбы все снова и снова подтягивали их наверх. Хлопья летели прямо в стекло, вот уже вынырнули первые дома, покосившиеся, с пустыми дверными проемами — очевидно, нежилые. За какую-то трубу цеплялось развороченное гнездо. Из пустых окон торчали осколки стекла, задняя стена обвалилась; Юлиан ничего не успел толком разглядеть, поезд промчался мимо. Бледное небо слабо светилось.

Юлиан встал и едва не закричал от боли, так затекла спина. Никто даже не поднял головы, пока он пробирался к выходу. В тамбуре гулял ледяной ветер; Юлиан, стиснув зубы, преодолел грохочущую пропасть между вагонами. Раздвинул двери следующего и вошел в туалет.

Посмотрел в слепое и запотевшее зеркало, вода потекла не сразу; он вымыл лицо и руки. Его мучила жажда, но табличка предупреждала, что пить из-под крана нельзя. Он намочил волосы и зачесал назад. А когда снова оказался в коридоре, перед ним выросли двое. Большие, во всем черном и с красными галстуками-близнецами.

— Деньги есть? — спросил один из них.

Юлиан кивнул, полез в карман и вытащил оттуда несколько бумажек. Страх мертвой хваткой сдавил его горло. Юлиан пытался сообразить, происходит ли все на самом деле или он по-прежнему сидит на своем месте и видит сон.

— Нет, — сказал другой, высокий, голос, — все, пожалуйста. Для твоего же спасения. Надеюсь, объяснять не надо?

— Нет-нет, — ответил Юлиан почти с облегчением, так как после этих слов незнакомца окончательно убедился, что все ему только снится. Достал оставшиеся деньги и положил в протянутую руку.

— А паспорт?

Юлиан кивнул и отдал паспорт.

— Большое спасибо! — вежливо сказал мужчина, обнажив широкие белоснежные зубы; на лбу у него было родимое пятно. Он тщательно спрятал паспорт. Его спутник провел рукой по волосам, завязанным в косичку, улыбнулся и тоже любезно поблагодарил. Все свершилось так полюбовно, что Юлиан остолбенел, увидев в следующую секунду устремившийся на него кулак. И прежде чем он успел подставить руки и увернуться, очки полетели вниз и он почувствовал, что падает, изо всей силы ударяясь спиной о стену. На мгновение время остановилось. А потом все тело пронзила нестерпимая и набирающая силу пульсирующая боль.

Он видел, как люди в черном медленно, пружинящим шагом удалялись по коридору, и время от времени придерживаясь для равновесия за стены. Из купе вышел проводник, поправил фуражку и поздоровался, двое приветствовали его в ответ, открыли дверь в следующий вагон и исчезли. Проводник смерил их взглядом и нырнул обратно в свое купе. Юлиан хотел закричать, но голос не повиновался.

Сплюнул и почувствовал вкус крови. Ощупал подбородок: и там была кровь, он вытер ее рукавом. Боль стучала в висках, лоб и щеки горели. Но нос не сломан, и — Юлиан осторожно проверил — зубы тоже все целы. Он с трудом поднялся.

Осмотрел очки: по правому стеклышку протянулась тонкая трещина. Пригладил еще мокрые волосы, пол под ногами как будто просел. Юлиан хотел увидеть свое отражение в окне, но солнце поднялось уже высоко. Нашел дверную ручку, споткнулся, пролетел через ледяной тамбур, вторая дверь никак не поддавалась, но Юлиан рванул ее и устремился к своему месту.