Тадеуш выключил звук. Теперь он знал все, что ему нужно было знать. Когда через пять минут приехал Кразич, что было мочи поносивший пробки, он сразу взял быка за рога.

– В какие игры ты играешь?

– Тадеуш, о чем ты? – уклонился от ответа Кразич. Однако по его бегающему взгляду было ясно, что он все отлично понял.

– К черту, Дарко, не строй из себя дурака. Что с тобой случилось? Убрать Камаля чуть ли не на ступеньках полицейского участка! Я считал, что мы должны свести расследование на нет, а не делать из него новость дня. Господи, ты ничего не упустил, чтобы привлечь к нему внимание.

– А что еще было делать? У меня не осталось времени для дорожной аварии…

Он притих, понимая, что сказал. Краска отлила от лица Тадеуша. В сумеречной комнате он выглядел устрашающе.

– Безмозглый ублюдок, – прорычал Тадеуш. – Уж не думаешь ли ты спастись, напомнив мне о Катерине?

Кразич с хмурым видом отвернулся:

– Я не это имел в виду. Подготовить несчастный случай, который показался бы естественным, у меня не было времени. Тогда я решил, что пусть это выглядит как убийство, но семейное. И я выбрал Марлен для грязной работы. Последние пару лет она в Митте распространяла для нас наркотики. Сама не употребляет. И достаточно умна, чтобы сыграть роль девицы, потерявшей от горя разум. Если дело дойдет до суда, ее не посадят. Нас она не выдаст. У нее шестилетняя дочь, и я пообещал позаботиться о ней. Меня она хорошо знает, так что объяснять ей ничего не потребовалось. Одно неосторожное слово, и о девочке позаботятся, но только не так, как ей хочется. Босс, другого выхода не было. Но дело должно было быть сделано, и оно сделано.

В голосе Кразича не было плаксивости. Он не сомневался в своей правоте. Тадеуш посмотрел прямо ему в глаза:

– Все полетит к чертям. Как ты не понимаешь? Теперь всю жизнь Камаля изучат под микроскопом.

– Нет, босс, этого не будет. Они займутся Марлен. А мы тем временем сделаем из нее героиню, которая избавила город от мерзавца‑наркодилера. Я уже сказал, что она не наркоманка. В жизни у нее ничего особенного не происходило. А мы отыщем достаточно людей, которые будут говорить о ней как о матери, черт ее дери, Терезе. Опубликуем фотографию грустной шестилетней девочки. Расскажем, как Марлен мучилась, стараясь отучить своего дружка от наркотиков. К тому же теперь, когда все знают, как мы поступили с Камалем, никто не осмелится ни одним словом перекинуться с полицейскими. Поверь, Тадзио, ничего лучше нельзя было придумать.

– Ладно, Дарко, пусть будет так. Потому что, если все полетит к чертям, я буду знать, кто в этом виноват.

11

Выходя из аудитории, Тони поглядел на часы. Пять минут двенадцатого. Кэрол уже наверняка занимается своим новым делом. Интересно, где она теперь, как справляется, что чувствует? Ее приезд привел его в сильное смятение, в чем он не хотел признаваться даже самому себе. И дело далеко не только в том, что она потревожила его сердце. К этому он был готов и предпринял все, что было в его силах, чтобы устоять перед бурей эмоций, без которой не обходилась ни одна их встреча.

Не предвидел он другого. Кэрол пробудила в нем тоску по его профессиональному прошлому. Он получил большое удовольствие, помогая ей готовиться к операции; это стало для него словно бодрящим холодным душем. Работа со студентами его никогда так не вдохновляла. Пришлось признаться себе, что в университете едва ли не половина его способностей остается без дела. Если ему потребовалось время, чтобы прийти в себя после поединка с Джеко Вэнсом, то не было никакой необходимости прятаться в академической тени всю оставшуюся жизнь.