– Чтобы она отдала сумку? – Майор сразу перестал выглядеть растерянным и нервным.

– Вот именно. И чтобы никто ни слова за пределы этого здания! Чтобы никто не знал! Привезти родственников этой женщины сюда. Выяснили, кто она?

– Нет. Она не в состоянии разговаривать. Ей вкололи успокоительное...

– Понятно. Насчет нее я не беспокоюсь, раны несмертельные. Вот моральное потрясение, это да... Ладно, ищите девчонку и...

– Вас к телефону, товарищ майор, – позвал дежурный. Бондарев и майор переглянулись.

– Они сказали, что позвонят через три часа, – произнес майор то, что Бондарев и так помнил. – Может, что изменилось?

– Сейчас узнаем.

Майор взял протянутую дежурным трубку, а Бондарев подсел к параллельному аппарату.

– Казаков слушает, – сказал напряженно майор.

– Казаков, здравствуй, – торопливо заговорил кто‑то. Майор облегченно вздохнул и, посмотрев на Бондарева, помотал головой: не они. Но Бондарев не спешил вешать трубку параллельного телефона. – Беда у нас случилась! Ты еще не в курсе?

– Смотря насчет чего, – настороженно произнес майор. Его лицо снова стало напряженным, голова будто вдавилась в плечи.

– У меня жена повезла детей в школу, – захлебывался в тревоге голос неизвестного. – А потом мне звонят и говорят, что машина на полдороге пустая стоит. С распахнутыми дверцами... И кровь на стекле! Казаков, что‑то случилось!

– О господи, – пробормотал майор. – А я ее и не узнал...

– Кто это? Кто звонит? – спросил Бондарев.

Майор поднял на него ошалелые глаза и покачал головой, медленно и сокрушенно.

– Я ее и не узнал, – проговорил он, глядя на Бондарева. – Это жена нашего мэра. А это он сам звонит. Вот так...

Голос мэра еще трепыхался в трубке, майор все еще смотрел глазами побитой собаки на Бондарева, а тот, не в силах отказаться от многолетней привычки оценивать все с профессиональной точки зрения, сказал то, что от него меньше всего ожидали. Это были не слова утешения, это был не гениальный план освобождения детей мэра.

Бондарев понимающе кивнул и сказал:

– Конечно. Все верно. Они должны были выбрать кого‑то в этом роде. Грамотно работают.

Потом он увидел обращенные на него взгляды, спохватился и добавил:

– Сволочи.

17

Наташа вернулась из магазина и выгружала купленные продукты на кухонный стол, когда услышала скрип калитки во дворе. Она подумала, что это Алик, и продолжила свое занятие, ожидая, что он поднимется по ступеням в дом и увидит ее.

Она захлопнула дверцу холодильника, но никто не появился в кухне. Тогда Наташа вытерла руки полотенцем и сама вышла на крыльцо.

В саду стояли двое незнакомых парней. То есть не то чтобы совсем незнакомых, Новоудельск был слишком маленьким городом, чтобы здесь встретились совсем незнакомые люди. Она знала их в лицо, но не более того.

– Вам кого? – спросила Наташа.

– Селивановы здесь живут? – спросил один.

– Здесь, – подтвердила Наташа. – Что вы хотели?

– Это ты, что ли, Наташка? – весело спросил второй. – Привет, Наташка.

– Допустим, привет. – Она сделала маленький шажок назад. В Новоудельске не было принято вот так среди бела дня ходить по домам и насиловать молодых девушек, если те оказывались дома одни. Тем не менее Наташа отступила еще на шаг – просто так, на всякий случай. Она не думала, что парни представляют какую‑то опасность. На всякий случай Наташа спросила: – Может, вам отца позвать? – Это должно было отпугнуть парней, если у тех было что‑то недоброе на уме.