— Есть. сэр.

— Брэг!

— Слушаю, сэр.

— Вы бы не могли заменить меня сегодня на ночном дежурстве, чтобы я все-таки написал свое письмо.

Брэг выглядел откровенно разочарованным.

— Как скажете, сэр.

— Оставим это. Я пошутил. Тащите сигареты и вызовите остальных офицеров. У нас много работы.

На базе в Норфолке шли разговоры. Много разговоров.

— Конечно, я знал Грега Бартера. Славный был парень. Он же раньше работал санитаром в психушке. Я всегда говорил, что это заразное.

— Грег Бартер? Да, хороший парень, мой приятель. Склонен был к меланхолии, однако. Надо было это как-то предвидеть. Хотя никогда не знаешь, когда проявится желание покончить с собой.

— Я с самого начала понял, что он псих. — И еще говорили… Грег думал слишком много. Когда начинаешь думать, понимаешь, что сам себе не нравишься. Бац — и прыгаешь из окна.

— Мне нравился Грег. Не думаю, чтобы он выпрыгнул через это стекло. Он, наверное, поскользнулся.

— Совсем один в солярии. Кто, черт возьми, знает, что на самом деле произошло. Только один человек знает — Грег Бартер. Но он уже никому не расскажет, кроме святого Петра.

Знали двое. Один из них, может быть, рассказывал святому Петру, а может, и нет.

Другой не рассказывал никому.

Он стоял в туалете и тщательно брился, очень тщательно. Он хотел хорошо выглядеть сегодня вечером. Сегодня она в первый раз увидит его не в пижаме или халате. Он знал, что первое впечатление — самое главное.

Джейн Дворак, ягненок, которого вели на бойню.

Ну, не совсем на бойню, скорее в Уилмингтон. И не сегодня, конечно. Основное произойдет позднее, в зависимости от того, как пройдет сегодняшний вечер. У него не было никаких сомнений относительно сегодняшнего вечера. Он был уверен в ней. Она была стеснительным ребенком, но стеснительные — самые лакомые кусочки. Она не знала, какая будет развязка, и не узнает, пока он не покажет ей. И он с нетерпением предвкушал демонстрацию.

Стеснительная, но высший класс. Какая чистая, неиспорченная красота, как первый снег. Господи, как невинна.

Ее невинность причиняла ему почти непереносимую боль. Клер была красивой, но опытной и знающей и немного жесткой, думал он. Но красивой, действительно красивой, этого у нее не отнять. Но нельзя отрицать, что она была жесткой. Он сразу же раскусил ее, понял, что добиться ее несложно. Если ты ее привлекаешь. Он знал, что ей нужно было понравиться, она была жесткой, но не холодной. И он привлек ее, потому что знал, с какой стороны подойти. Верный подход — это самое главное. С Джейн нужно давить на чувства, нести всякую чушь о вечной любви. Он готов был отдать ей свою неувядающую любовь. Это накладывало, конечно, определенные обязательства, но не слишком обременительные. Разве не должна быть любовь бескорыстной? Конечно, Джейн, разве наша любовь не хрупка и нежна? Джейн, неужели мы не можем…

Можем, подумал он улыбаясь.

У умывальника напротив него стоял Петрофф, помощник артиллериста.

— Ты уже вернулся? — спросил Петрофф.

— Да.

— Что у тебя было?

— Катаральная лихорадка.

— У меня такое было однажды. Эй, а ты был там, когда этот дятел нырнул?

— Был где?

— В госпитале.

— Да.

— Псих, должно быть.

— Это уж точно.

— Да-а, Норфолку достается.

— Да.

— Вначале девушка, затем Шефер, потом этот ненормальный. Город как сглазили.

— Я пытаюсь побриться.