—   За отправную точку можно принять дорогу, — ответил Сен-Тьерри. — Три бригады в линию: Фуа, Сантена и моя…

И принялся чертить веточкой на мелком гравии план атаки. Противника надо зажать с флангов и оттеснить в виноградники. В это время бригады Луана и Маринваля отдыхают, а потом переходят к обороне…

— Силами личного состава и, если возможно, с артподготовкой… — пробормотал Декрест.

Сен-Тьерри заговорил, еле сдерживая эмоции. Он уже четыре дня провел в этой местности и все четыре дня осторожничал, стараясь отправлять людей на задание не наобум, а согласно определенной логике, но все равно уверенности не было. Он упрекал себя за то, что послал Курпье к истоку ручья, его беспокоили укрепления возле стены парка. Но за эти четыре дня местный пейзаж утратил в его представлении свою фрагментарность, обрел единство и значение. Все деревья привязаны к дорогам, луга в соотношении с откосами тоже имеют ценность, выжженные осыпи и виноградники тоже могут помочь задержать противника. Чтобы с ним расправиться, надо загнать его в виноградники.

«Столько знаний, молодого задора и сил тратится впустую: все равно ничего не изменишь», — подумал Декрест. Но сам он оказывался в выигрыше.

— Вот что, Сен-Тьерри, — сказал он. — Берите-ка на себя командование всеми тремя бригадами. И действительно, лучше что-нибудь делать.

Чтобы организовать контратаку и запросить помощи у бригады Маринваля, лейтенанту Сен-Тьерри хватило получаса.

Капитан, наблюдавший за приготовлениями с небольшой, заросшей деревьями высотки, увидел, как по равнине к ним приближается тонкая черная цепь. И тут же посреди поля ей навстречу поднялся другой ряд, более плотный и словно всаженный в землю, а потом и третий, построенный в шахматном порядке. Неприятель блокировал всю долину. И навстречу этой катящейся от самого горизонта лавине двигалась тонкая цепь бойцов, похожая на ниточку водорослей.

«Это мой эскадрон, это мой эскадрон», — повторял про себя капитан.

Он ждал, когда начнет стрелять бригада Маринваля. Увидел, как открыли огонь три бригады Сен-Тьерри. А им ответила огнем вся равнина.

Неожиданно со стороны немцев возникло какое-то движение, первые ряды смешались, и оттуда выехал броневик. Это Бобби прочесывал луга, время от времени в упор расстреливая группы неприятельских солдат из орудия.

Ловким маневром броневик объехал фронт эскадрона и теперь зигзагами колесил по полю.

Капитан не удержался от улыбки. Сен-Тьерри, по всем правилам дивизии, наступал под защитой бронетехники. Это было смешно, но, кажется, удалось. Удалось… Немцы отступили к виноградникам, и половина эскадрона бегом их преследовала.

Лицо старого капитана начало проясняться. Он вытащил изо рта трубку и выбил ее о ствол дерева, хотя она уже давно была пуста. Потом быстро вырвал листок из блокнота и написал на нем несколько слов.

— Немедленно отнесите это лейтенанту Луану, — крикнул он сопровождавшему его связному.

На листке было написано: «Контратакуйте любой ценой. Декрест».

Едва отъехал связной, как противник открыл бешеный артиллерийский огонь. Несомненно, переоценив силы французов, немецкие наводчики били в глубину. На лице капитана отразились тревога и боль: эскадрон не устоял.

— Капитан, ложитесь! — крикнул шофер Декреста.

Вокруг них рвались снаряды, от дерева откололась ветка. Декрест только пожал плечами и даже не пригнулся. Да пусть его хоть разорвут все эти снаряды! Легче умереть самому, чем видеть, как гибнут его люди. В этот момент в нескольких шагах от них на дороге остановился маленький грузовичок. За рулем сидел лейтенант Флатте, ведавший боеприпасами. Он был в ярости и морщил щеку, чтобы не потерять монокль.