Женщина улыбнулась, причем явно взволнованно. От нее исходил запах хлебного теста — теплого и дрожжевого. Приятный запах. Запах безопасности.

— Вы меня вряд ли помните, — заговорила она с ходу. — Я Пенни Касл. Я работаю в аптеке Уилсона, в местном буфете.

Лиззи ее, конечно же, не помнила, но все равно приветливо улыбнулась в ответ:

— Чем могу быть вам полезна, мисс Касл?

— Наверное, ничем. Но я все же решила попытаться. Ваша бабушка всегда составляла мне какой-то особый чай от мигрени. Это единственное, что мне давало какое-то облегчение. Когда я услышала, что вы вернулись, я прямо всей душой понадеялась — даже, можно сказать, стала молиться, — что вы снова откроете свой магазин.

— Мне очень жаль, но нет. Я вернулась лишь для того, чтобы выставить ферму на продажу.

Лицо у мисс Касл сокрушенно сникло, но она все же понимающе кивнула:

— Не могу сказать, чтобы я вас винила. Но мне ужасно жаль. Это, прямо скажем, просто конец эпохи. Ваша бабушка была таким сердечным и великодушным человеком! Никогда никому не отказывала. Даже тем, кто не мог ей заплатить. Это было так несправедливо, что люди… — Она замолчала, прижав пальцы ко рту. — Простите, что я затронула эту тему. Просто она была такой замечательной женщиной. И вы, знаете ли, на нее очень похожи. Не просто внешне — а в вас тоже есть добрый свет. Как у Альтеи. В общем, спасибо, что уделили мне время. И простите, что вас побеспокоила.

Глядя вслед удаляющейся по дорожке Пенни Касл, Лиззи вдруг испытала сострадание к этой женщине. А сколько еще людей мучаются из-за отсутствия снадобий Альтеи? И как они теперь будут без них обходиться?

Она уже собиралась закрыть дверь, когда увидела, как по дороге к дому медленно и тяжело поднимается потрепанный «универсал» Эвви. Через мгновение та выбралась из машины, нагруженная бандеролями и сумкой с торчащими из нее буханками свежего хлеба. На запястье висела холщовая сумка с короткими ручками.

— Я по дороге домой заехала на фермерский рынок. Как насчет салата из шпината и свежей клубники на ужин?

Лиззи забрала у Эвви посылки и повернулась к двери.

— Звучит чудесно. К тому же сейчас слишком жарко, чтобы готовить что-то горячее.

На кухне Эвви принялась вскрывать полученные на почте пакеты — бусины от ее поставщика в Вермонте, — а Лиззи тем временем достала дуршлаг и стала промывать клубнику. Некоторое время они занимались своими делами в молчании, однако у Лиззи все не выходила из головы Пенни Касл.

— Тут у нас посетительница была, пока вы отлучались, — сказала она наконец. — Женщина, которой очень нужен чай от головной боли.

Эвви вскинула взгляд, сжимая в руке пакетик с бусинами как будто из зеленого агата.

— Да, такое время от времени случается. Люди все надеются, что после твоей бабушки здесь еще завалялись какие-нибудь снадобья.

— Ее зовут Пенни Касл. Она услышала, что я приехала, и надеялась, что я собираюсь снова открыть бабушкин магазин.

— И ты ей сказала, что не собираешься?

Лиззи недоуменно заморгала:

— А что я еще должна была ей сказать? К концу месяца перед фермой будет стоять табличка «Продается». Хотя я чувствую себя теперь ужасно. Она так чудесно отзывалась об Альтее. Сказала, что та помогала людям и никогда никому не отказывала. И Джудит из кофейни мне говорила то же самое.

— Здесь очень многие так считают, детка. Ты просто об этом забываешь. Ты слишком фокусируешься на тех, кто устроил твоей бабушке нелегкую жизнь.

— Тогда не только у Альтеи была нелегкая жизнь.

— Это верно, — покивала Эвви.