– А толку? – возразила Анна. – Там наверняка работали купленные «шестерки», которые сделали свое дело, получили бабки и сейчас дрожат от страха. Но они ничего не знают! Они не знают, кто главный. Поэтому и нет особого смысла искать этих сволочей.

– Нет, найти‑то надо, – сурово заявил Боб. – Найти, чтобы эти сволочи не успели еще навредить... А на главного мы не выйдем, ты права.

Я почувствовал, что моя голова начинает болеть сильнее. Сидоров же не слушал нашу болтовню, он сделал себе бутерброд из ломтя хлеба с половиной салями и теперь уминал это блюдо за обе щеки.

– Сидоров, – простонал я. – У меня такое впечатление, что это я получил три пули и провалялся неделю в больнице. А ты будто всю неделю бегал по городу с высунутым языком, пытаясь одновременно не получить пулю и не сесть в тюрьму... И нагулял зверский аппетит.

Сидоров счел ниже своего достоинства отвечать на подобные выпады.

– Он и вправду пришел в себя, – сказала Анна. – Пока ты спал, он столько всего интересного порассказывал...

– Что ты еще нарассказывал, сказочник? – посмотрел я на Сидорова. Тот проглотил очередной кусок и нехотя буркнул:

– Все, что просили... Аж язык устал. Да что ты переживаешь, Костик? Я рассказал то же самое, что и тебе в больнице. Ничего нового я не придумал...

В это я поверил. Выдумывать Сидоров не мог. Да такое и невозможно было выдумать. Эта можно было объяснить лишь неожиданным умопомрачением, настигнувшим Сидорова. Оставалось надеяться, что сейчас его разум вышел из помраченного состояния.

Если отбросить все жалобы на жизнь, все самобичевание, которым Сидоров украшал свое повествование, то история выглядела следующим образом.

Однажды вечером, когда Сидоров закрывал свой автосервис, к нему подошел незнакомый усатый мужчина. Этот тип знал, как Сидорова зовут, кем он работает, где, когда и за что сидел. И предложил Сидорову легкую работенку: забрать несколько мешков с деньгами из офиса «Европы‑Инвест». Объяснение было тем самым, что потом повторил мне на кухне Сидоров: усатый раньше подвозил обеды в офис, знал там все ходы и выходы, снял слепок ключа с двери и так далее...

Усатому был нужен напарник. Лучше – с машиной. А у Сидорова в автосервисе можно было найти подходящую, сделать на ней дело и поставить обратно в гараж. Когда усатый произнес слово «миллиард», у Сидорова в голове замкнуло, он немедленно согласился и побежал уговаривать меня.

Но на следующий день у него уже не было времени расстраиваться. Усатый вызвал его по телефону и сообщил, что деньги в «Европу‑Инвест» завезли, а значит, действовать надо немедленно. И Сидоров отправился на дело, будучи в полной уверенности, что его обязанность – подогнать машину во двор «Европы‑Инвест», подождать, пока усатый взломает все двери, и помочь с переноской мешков в машину.

Вышло все немного не так.

Сидоров дождался, пока все рабочие автосервиса уйдут на обеденный перерыв, сел в только что отремонтированную «Газель» и поехал на место встречи. Тут начались неожиданности. Усатый встретил его не один. С ним был мужчина лет тридцати пяти, плотного телосложения. «Серьезный мужик», – как выразился Сидоров. Новый знакомый курил гаванские сигары. И молчал.

Они приехали во двор «Европы‑Инвест». Тут оказалось, что усатый – всего лишь подручный «серьезного мужика». Именно тип с сигарой открыл дверь, причем никаким не ключом, а набрав несколько цифр на встроенной в дверь пластине. Потом «серьезный» сунул Сидорову в руку пистолет и отправил внутрь здания.