В книге нашелся Джуб Келли; теперь он жил в Хоторне. Крейн набрал номер.

– Джуб? Это говорит Скотт Смит, Страшила Смит. Послушай, игра еще идет?

– Здорово, Скотт! Игра? Конечно, идет, разве такую игру угробишь? Я теперь редко там бываю, но знаю, что играют у Чика Харзера. Нынче четверг, верно? Вечером и соберутся.

– У Чика? Это на Вашингтон стрит, в Венисе?

– Совершенно верно, – подтвердил Джуб. – Между старым каналом и гаванью Марина Дель Рей.

Крейн нахмурился и тут же попытался понять, что его встревожило… До него дошло, что он не думал о том, что место окажется так близко к океану, что оно будет окружено им; а забираться так далеко на запад казалось… м м м… трудновато, как свести друг с другом два положительных полюса магнита. Что им стоило перенести игру, наоборот, восточнее?

– Ты меня слушаешь, Страшила?

– Да. И с какими ставками они играют в последнее время?

– Насколько мне известно, десять и двадцать.

Замечательно.

– Что ж, спасибо тебе, Джуб. Мне надо бежать.

Крейн положил трубку и медленно вошел в спальню. В окно веял прохладный вечерний ветерок, и в комнате не было никакого призрака.

Он слегка расслабился и, поймав себя на том, что невольно задерживал дыхание, выдохнул, не зная, разочарован он или нет.

Он еще не просох после душа, но облачился в чистые джинсы и фланелевую рубашку и обул разношенные кроссовки. В карманы он сунул зажигалку и три непочатых пачки «Мальборо». И взял карту «Versatel»; с ее счета он мог снять триста долларов, и еще примерно сорок лежали у него в книжном шкафу. Не разгуляешься особо, но он должен справиться. Первый кон сыграть откровенно слабо, а потом немного поднажать.

«Ключи от автомобиля в гостиной», – подумал он, шагнув из двери спальни, – и приостановился.

Если берешь с собой машинку, она никогда тебе не понадобится, много раз говорил ему Оззи. Как огнетушитель в автомобиле. А вот стоит однажды оставить ее дома, как она тебе потребуется позарез.

Нет, подумал Крейн, в десяти двадцатидолларовой игре у Чика не понадобится! Он самоуверенно рассмеялся, сделал еще один шаг по коридору и снова остановился.

Пожал плечами, повернулся и подошел к комоду, стоявшему подле кровати. Сейчас не время пренебрегать советами старика, подумал он. Выдвинув верхний ящик, он запустил руку под носки и старые конверты, набитые фотографиями, и нашарил там угловатую нержавеющую сталь револьвера «смит и вессон» калибра 357.

Какого черта, подумал он, по крайней мере, я почти трезв.

Он откинул барабан. Все шесть камор были заряжены, и Крейн, оттянув выбрасыватель, вынул один патрон. Насколько он помнил, 125 грановые патроны с разрывными пулями. Он вставил патрон на место, защелкнул барабан и засунул револьвер за пояс, слыша, как патроны чуть слышно погромыхивали в каморах.

Открывая парадную дверь, он опять остановился.

– Я могу немного задержаться, – сообщил он пустому дому.

По пути он заехал в близлежащий магазин «Севен илевен», купил там громадных, так называемых геройских сэндвичей, пару упаковок по двенадцать банок пива, коробочку кофеиновых таблеток «Но Доз», дюжину колод карт, и выехал на шоссе.

«Снова гонки вдоль осевой», – подумал он, глядя, как белый пунктир разметки покрытия автострады 5 улетает под шины его старого «Форда», подобно светлячкам. Я могу вспомнить сотню, тысячу таких вечеров, когда мы с Оззи ехали по 66 му и 20 му, и 40 му шоссе по Аризоне, Нью Мексико, Техасу и Оклахоме. И всегда позади оставалась одна игра, а впереди ждала другая.

Образ жизни, который тогда вел Оззи, он называл полуотставкой.