У Томаша на лице отразилась вся гамма чувств, которую можно в концентрированном виде представить молодежным оборотом: «Ну ты, дядя, достал!»

— Так шутить не стоило бы! — предупредил он внешне спокойно. — «В буквальном смысле» означало бы, что Господь бродит там, у вас за дверью, в мягких тапочках… А такого быть не может, потому что не может быть никогда!

— А я говорю вам всем, что помещение за этой дверью — Святая святых. И повторяю: в буквальном смысле слова! Не извольте сомневаться! — Арпад Аркан был все так же велеречив.

Тут уже ученый не стал себя сдерживать и громко хохотнул, показывая на бронированную дверь:

— Господь в иллюминаторе? А рядом — Дед Мороз?!

Ничего не ответил хозяин озорнику, а лишь кивнул охраннику, тут же подошедшему с ключом в руках к еще одной двери, имевшейся в вестибюле. Одно легкое движение и дверь нараспашку. Гостям и сопровождающим лицам открылся… фрагмент душевой комнаты с кабинками.

— Все в баню! Всем принять душ!

Троица не верила своим ушам.

— Зачем? Что здесь происходит?

Президент фонда указал на бронированную дверь.

— Это обязательное условие для посещения «Кодеш Ха-Кодашим»! Любой входяший должен быть стерильно чист, чтобы туда не попало ни вируса, ни бактерии.

Первой отправилась в душ Валентина, а после нее трое мужчин. Томаш встал под душ, и его тут же залило каким-то мыльным раствором с головы до пят. После душа охранник выдал ему большущее белое полотенце. Вернувшись в предбанник, он увидел, что Аркан открывает встроенный во всю стену шкаф. Внутри он был полон белыми одеждами на вешалках, упакованными в прозрачные чехлы. Выделялись капюшоны с визорами, как у противогаза. Хозяин взял четыре набора и, выбросив чехлы, вручил каждому из пришедших, не забыв, однако, и о себе.

— Надевайте!

Томаш разложил свой костюмчик и изучил его с головы до пят. Это было однозначно похоже на скафандр. Примерно такие же они видели в некоторых лабораториях Центра.

— У нас будет карнавальная ночь? — попытался пошутить Томаш.

— Наденьте, иначе не сможете попасть туда, — кивнул в сторону таинственной двери президент фонда. — Таковы правила для всех, как видите, даже для меня.

Группа разошлась по кабинкам, чтобы переодеться. Труднее всех пришлось историку с толсто перебинтованной правой рукой, которая, естественно, не пролезала в перчатку. Поэтому в окончательной версии он оказался инвалидом, с культей вместо правой кисти.

Когда все были одеты и вышли в вестибюль, охранник помог им закрыть молнии и визоры. Испытывая некоторый дискомфорт, — клаустрофобия была ему не чужда, — Томаш чувствовал себя астронавтом на Луне. Ведь даже дышал автономно — из двух баллонов за спиной.

Убедившись во всеобщей готовности, Аркан подошел к двери и открыл едва заметную крышку, за которой обнаружилось небольшое углубление. Португалец заглянул через плечо президента и увидел нечто вроде миниклавиатуры.

Не дожидаясь вопроса, хозяин пояснил, что существует специальный код, без знания которого дверь ни за что не откроется.

— Не забывайте, что нам предстоит войти в Святая святых, где мы окажемся вместе с Богом. Такое место требует особых мер безопасности, не так ли?

Тон, которым президент фонда излагал свои помпезные фразы, наводил на мысль о том, что он действительно верил тому, что говорил. Томаш не знал, что и думать. Историк спрашивал себя самого, может ли у всего этого быть хоть какая-то мало-мальски разумная основа? Неужели возможно, чтобы за этой конструкцией находилась та самая Святая святых? И можно было физически ощутить присутствие Бога? — мороз по коже… Как такое вообразить? Более реальной выглядела гипотеза, что у господина президента крыша поехала со всеми вытекающими: бредовые галлюцинации, мания величия… С другой стороны, дурь дурью, но это же стоило безумных денег!

Историк посмотрел вокруг взглядом финансового инспектора: немыслимых размеров здания, плюс оборудование, плюс значительное количество работников, не похожих на волонтеров.