Конечно, кое-чему Майра обучала свою дочку. Она могла ей дать много знаний, но была достаточно умна и не пыталась впихнуть в ребенка все сразу. Поэтому родительские уроки она ограничила двумя предметами. Это пение (или, по крайней мере, подражание звукам, которые пела Майра) и плавание.

Ранджит сидел на краю бассейна, опустив ноги в воду, и любовался женой и дочерью. Он уже научился не бросаться на помощь всякий раз, когда Таши на миг исчезала под водой.

— Она всегда сумеет вынырнуть сама, — заверяла Ранджита Майра, и в самом деле, Наташа всегда выныривала. — К тому же я рядом.

Потом, когда Майра насухо вытерла дочку и усадила играть в манеж, стоявший около бассейна, она включила ноутбук и нахмурилась. Ранджит посмотрел на экран через плечо жены. Ясное дело, плохие новости. Ничего, ему не привыкать.

— Как было бы здорово, — задумчиво произнесла Майра, — если бы произошло что-то хорошее.

И нечто очень хорошее произошло.

Следующий день Ранджит почти целиком провел в своем маленьком университетском кабинете, пытаясь решить, как же ему отрабатывать зарплату. Вернувшись домой, он услышал веселые голоса. Сдержанно смеялась пожилая женщина — это явно была мефрау Форхюльст, хохотала его дорогая женушка, а вот кому принадлежал баритон?

Ранджит почти бегом преодолел десять метров до веранды, где сидела эта троица.

— Йорис! — воскликнул он. — В смысле… доктор Форхюльст! Как же я рад вас видеть, просто нет слов!

Стоило ему произнести это, и он сразу понял: все так и есть. Сколько дней он мечтал о встрече с кем-нибудь вроде его бывшего преподавателя астрономии… Да нет, не так! Ранджит мечтал встретиться именно с Йорисом Форхюльстом, превратившим для него астрономию в предмет, по которому он скучал, постоянно мечтая, чтобы поскорее начался следующий семинар. Вероятно, Йорис мог бы посодействовать Ранджиту и с решением педагогических проблем.

Прежде всего Йорис наотрез отказал Ранджиту в просьбе называть его доктором Форхюльстом.

— Теперь друг с другом говорят два профессора, — сказал он, — хотя я нахожусь в длительном отпуске и работаю над созданием космического лифта.

Естественно, все потребовали, чтобы Форхюльст поскорее рассказал о том, как продвигается строительство «лестницы в небо». Он заверил, что дела идут очень хорошо.

— Мы уже начали протягивать трос толщиной в микрон. Как только закончим с этим, будем протягивать второй трос, а потом начнется настоящая работа, поскольку мы сможем по этой «лестнице» доставлять материалы на низкую околоземную орбиту, не прибегая к помощи треклятых ракет… Нет-нет, — поспешно добавил он, — свою работу ракеты тоже выполняют, и все идет быстро, потому что к делу подключились большие шишки из России, Китая и Америки. Они свои космические программы целиком переориентировали на постройку лифта. Я два месяца подряд инспектировал их космодромы. — Он протянул свой стакан, и Ранджит подлил арака. — Уже начата работа по сооружению наземного терминала на юго-восточном побережье. Вот почему я сейчас на Шри-Ланке. Мне нужно съездить туда и подготовить отчет для трех правителей.

— Хотелось бы на это взглянуть, — мечтательно проговорил Ранджит.

— Обязательно посмотришь. Надеюсь, это строительство увидят все мои бывшие ученики, но пока ехать туда рано. Сейчас там всего лишь пара сотен единиц строительной техники, и все машины движутся одновременно. Кроме того, там трудятся три тысячи строителей, и, на мой взгляд, они изрядно мешают друг другу. А через несколько месяцев мы непременно съездим туда вместе.