Руки скованы за спиной магнитными наручниками. Во рту вкус крови и пыли.

— Ты обокрал меня, — говорит Сурат, сильнее нажимая сапогом. Теммин изо всех сил пытается не закричать, но боль невыносима, и из его горла вырывается стон раненого зверя.

Он лежит в кабинете Сурата. Обстановка помещения строга и минимальна — красные стены увешаны наручниками, посередине стол с замороженным в карбоните салластанином вместо крышки. На столе — бластер, несколько перьев в чашке, бутылка чернил. Остальная мебель состоит из единственного высокого черного шкафа, запертого на магнитный замок.

— Я… не… — бормочет Теммин. — Это случайность. Я не знал…

Герглик рывком поднимает его на ноги. Перед ним, причмокивая губами, стоит Сурат. Салластанский гангстер проводит пальцами под щечными брылями, выковыривая грязь.

— Ты лжешь мне, мальчик. И даже если бы ты не лгал — какая разница? Ты проявил ко мне неуважение и должен за это поплатиться. Иначе как это будет выглядеть?

— Как милость с вашей…

Салластанин хватает Теммина за горло и сжимает пальцы. Кровь стучит в висках парня, он хрипит и булькает, отчаянно пытаясь вдохнуть. Перед глазами плывут черные пятна, похожие на лужи пролитого масла.

— Милость? Так звали кореллианскую рабыню, которая у меня когда-то была. И больше никакой милости я не знаю.

С этими словами преступный воротила отпускает Теммина, и в пылающее горло парня врывается живительный поток кислорода. Он задыхается и кашляет, с губ стекает слюна.

Герглик бьет его ногой под колено, и Теммин снова падает. Руки его связаны за спиной, но ему удается принять Удар на плечо, чтобы не разбить голову о твердый металлический пол.

— Позволь мне рассказать тебе, кто я, — говорит Сурат, — чтобы ты понял, на что я способен. Я убил собственную мать за то, что она посмела мне возражать. Мы жили в ветросборном туннеле на Салласте, и я швырнул ее на лопасти турбины. Когда мой отец об этом узнал, он, естественно, хотел сделать то же самое и со мной, но кто он был такой? Мягкий, податливый мужчина. Он попытался меня ударить, и я перерезал ему горло кухонным ножом. Главным вызовом для меня оказался брат. Мы сражались много лет, постоянно подстерегая друг друга. Рутар был достойным противником, — задумчиво кивает салластанин, после чего внезапно показывает на стол. — Это он. Замороженный в карбоните. Говорят, будто я научился подобному трюку у имперцев, но могу тебя заверить — это они узнали о нем от меня.

— Пожалуйста. — На губах Теммина пузырится слюна. — Дайте мне шанс. Я смогу вам отплатить. Я буду должен…

— Вопрос в том, что я могу забрать у тебя прямо сейчас? Ухо? Руку? Брат в нашем последнем бою забрал мой глаз. — Сурат наклоняет голову, устремив молочное бельмо прямо на Теммина. — И таков стал мой обычай. Мои враги должны отдать мне нечто жизненно важное. Не просто деньги — кредиты чересчур примитивны, — а нечто необходимое. Часть самого себя. Что ты можешь предложить?

— Только не это, только не это — можете забрать мою лавку, моих дроидов. Я отдам вам оружие, все что угодно. Может, просто… просто обсудим? Мы ведь можем все обсудить? Правда?

— Думаю, время для разговоров прошло, — вздыхает Сурат. Внезапно он поднимает палец, и его странное лицо расплывается в широкой улыбке. — Да! Раз уж ты так любишь поболтать, я заберу твой язык.

Теммин поджимает ноги и пытается встать, крича от страха и гнева. Герглик пинает его в бок, и он в очередной раз падает.

Чудовище со скользкой кожей громко хохочет.

— Гор-куда, отведи его в подвал, — приказывает Сурат.