На сердце тело надето,

         на тело – рубаха.

         Но и этого мало!

         Один —

         идиот! —

         манжеты наделал

         и груди стал заливать крахмалом.

         Под старость спохватятся.

         Женщина мажется.

         Мужчина по Мюллеру мельницей машется.

         Но поздно.

         Морщинами множится кожица.

         Любовь поцветет,

         поцветет —

         и скукожится.

Мальчишкой

         Я в меру любовью был одаренный.

         Но с детства

         людьё

         трудами муштровано.

         А я —

         убег на берег Риона

         и шлялся,

         ни чёрта не делая ровно.

         Сердилась мама:

         «Мальчишка паршивый!»

         Грозился папаша поясом выстегать.

         А я,

         разживясь трехрублевкой фальшивой,

         играл с солдатьём под забором в «три листика».

         Без груза рубах,

         без башмачного груза

         жарился в кутаисском зное.

         Вворачивал солнцу то спину,

         то пузо —

         пока под ложечкой не заноет.

         Дивилось солнце:

         «Чуть виден весь-то!

         А тоже —

         с сердечком.

         Старается малым!

         Откуда

         в этом

         в аршине

         место —

         и мне,

         и реке,

         и стовёрстым скалам?!»

Юношей

         Юношеству занятий масса.

         Грамматикам учим дурней и дур мы.