|
Потомки отчаянных мореходов, они давно уже отвыкли от моря, заменив боевые ладьи на боевых коней. Кроме того, существовали более глубокие причины страха и нежелания рыцарей идти на Альбион. Вильгельм, упрямый, жесткий и жестокий че-ловек, получил поддержку церкви в лице Ланфранка, и вдвоем они — гений-стратег и гений-тактик — великолепно подготовились к сложной операции по вторжению на туманный остров и осуществили ее с блеском в 1066 году.
1066 год Захват Альбиона осуществили рыцари дюка Нормандии, а также Бретани, Франции, других областей Западной Европы. Эту удачную операцию без преувеличения можно назвать крупнейшей победой рыцарей и Римской церкви, деятели которой не могли не использовать в самых разных целях эту удачу. Тонкие аналитики духа и души, они видели, как с «Песней о Роланде» шли в войско Вильгельма молодые воины, с каким волнением исполняли они обряд посвящения в рыцари, с какой самоотверженностью сражались за веру, за дюка Нормандии и, конечно же, за деньги: уже первые корабли с богатством Альбиона ошеломили в Нормандии и во Франции всех. Роскошные золотые изделия, вывозимые с покоренного острова в огромных количествах, действовали благоприятно даже на тех, кто потерял в той войне родных. О том, что на Альбионе можно поживиться, знали все рыцари, и те, кто любил чужое добро. Это было одной из причин успешно завершенного дюком Нормандии завоевания Англии. Но, как бы ни богат был Альбион, а всех европейских охотников до мародерства удовлетворить он не смог. К тому же Вильгельм вошел в Англию, чтобы строить там государство: централизованное, подчиненное ему одному. Грабеж, обескровливание богатой страны ему нужны были как средства, но не как единственная и конечная цель. Бедных, слабых легче подчинять. Он со своими рыцарями прекрасно справился с этой задачей, сокрушив мощь Англии, и занялся созданием централизованного государства. Тем, кто честно сражался вместе с ним под его знаменами и хоругвью папы Римского, и кто остался в живых повезло — они получили богатство. После долгих веков послеантичного разброда, падения жизненного уровня, бесконечных смут и войн в Европе обозначился подъем производства, а вместе с ним и демографический рывок. Вместе с тем, разрыв между Византийской и Римской церковью мог вызывать вполне объяснимое чувство страха: ворота в Европу — город Константинополь — которые в течение пяти веков были накрепко закрыты от непрошенных гостей с Востока (персов, а затем арабов, а середины XI столетия — сельджуков Тогрула), теперь повисли на слабеющих от старости петлях… Очень сложная ситуация! Распри внутри каждой европейской страны, войны между государствами, давление степняков (печенегов, а затем половцев) с Северного Причерноморья, резкое усиление турок-сельджуков в Малой Азии, усиление Фатимидов на восточном и южном побережье Средиземного моря…
1072 год В Византийской империи вспыхнула гражданская война. Ворота в Европу вновь зашатались — вот-вот рухнут.
1074 год В Германии саксонцы подняли восстание против франконцев.
1079 год Генрих IV разгромил всех противников и врагов в Германии и объявил войну папе Римскому.
1088 год В Византию переселились печенеги. Сорок лет назад Дунай пересекло 800 тысяч кочевников этого племени. Теперь под ударами половцев отошли за могучую реку остальные, и в степи появились новые хозяева, которые в течение последующих полутора веков будут заниматься здесь любимым своим делом: воевать, кочуя, и кочевать, воюя. Западно-европейскому человечеству эта степная рокировка ничего хорошего не сулила. Печенеги сбежали на Балканы по той простой причине, что они резко ослабли в военном отношении. А слабый сильного не усиливает. К тому же кочев-ники не были христианами! Конечно же, многие из них крестились, оказавшись в Византийской империи, но по духу своему они еще долгое время должны были оставаться кочевниками тюркской духовной закваски. |
