— Это вызвало бы применение специального оборудования, и, по-моему, Ньюфелд считал, что сможет лучше контролировать ход эксперимента, если оставит колбу открытой. Небольшое испарение не представляло опасности, и он мог добавлять реагенты, производя меньше лишних движений.

— Чепуха! Беда с молодежью в том, что у нее забота о собственной безопасности на последнем месте. Когда я прохожу по химическим лабораториям, меня буквально тошнит от всего, что я там вижу.

— Сэр! За последние десять лет это был единственный несчастный случай, если не считать порезов пальцев или ожогов кислотой.

— А сколько вам нужно таких несчастных случаев?

Брэйд промолчал, а Литтлби, насладившись несколько секунд вонзенной им в Брэйда шпилькой, продолжал:

— Полагаю, что теперь нам следует организовать цикл лекций по технике безопасности, в которых бы говорилось о том, что можно и чего нельзя. Эти лекции можно начинать в пять часов, посещение их будет обязательным для всех студентов и аспирантов, выполняющих лабораторные работы по химии. Ваше мнение?

— Согласен с вами, сэр.

— Хорошо. Я попрошу вас, профессор Брэйд, организовать эти занятия. И мне кажется, будет неплохо, если вы пригласите Кэпа Энсона присоединиться. Старикан с радостью поработает.

Брэйд без энтузиазма пробормотал:

— Конечно, сэр.

Это предложение ему не понравилось. Видимо, все было задумано как наказание для него, своего рода искупление вины.

Литтлби продолжал:

— Возможно, одна лекция в неделю, причем я бы начал уже на этой неделе.

Неожиданно он взглянул на стенные часы, которые показывали без четверти девять:

— У вас лекция начинается в девять, не так ли, профессор Брэйд? Надеюсь, вы в состоянии прочитать ее. Однако, если это настолько выбило вас из колеи…

— Нет, нет! — поспешно возразил Брэйд. — Я вполне готов к лекции.

— Хорошо, хорошо! Да, кстати, относительно завтрашней вечеринки. Ваша уважаемая супруга и вы сами, надеюсь, сможете посетить нас? Хотя если вы считаете, что в данных обстоятельствах…

Брэйду с трудом удалось ответить как можно непринужденнее:

— Я думаю, что мы придем. Нам это доставит удовольствие…

И каждый из них, торопясь произвести заключительные фразы, натянуто кивал и механически улыбался другому.

Он не хочет, чтобы я пришел, — подумал Брэйд. — Ко мне прикоснулась смерть. Если бы не Дорис, я бы не пошел.

Бедная Дорис! Если раньше и был какой-то шанс на повышение, то теперь он вряд ли есть. В маленьких глазках Литтлби не было и намека на великодушие.

Когда он выходил из кабинета Литтлби, ему вдруг подумалось совсем о другом. Толчком послужило замечание Литтлби о характеристиках студентов и аспирантов. Каждый преподаватель в дополнение к отметке, которая выставляется открыто, письменно сообщает свое мнение о характере и личности студента. Последнее не разглашается. Конечно, эти сведения доступны для профессорско-преподавательского состава факультета, и Брэйд просматривал характеристику Ральфа порядка ради, когда в первый раз зашла речь о нем как о кандидате в аспиранты. Но он лишь мельком взглянул тогда на эти бумажки. Теперь же все следовало рассматривать в совершенно новом аспекте… Тот, кто убил Ральфа, наверняка должен был ненавидеть его.

Рейнк, например, несомненно, не любил юношу, и даже доктор Шалтер с медицинского факультета, который изредка встречался с Ральфом, неодобрительно отзывался о нем. Во всяком случае, подумал Брэйд с облегчением, мои характеристики Ральфа были в основном лестными. Из преподавателей только его нельзя было упрекнуть в неприязни к юноше.

— А? — Он испуганно вздрогнул.