Брэйд печально посмотрел на тетради Ральфа. Вчера вечером он сказал Рейнку, что достаточно разбирается в физической химии, чтобы доказать, что работа Ральфа шла хорошо. Но все-таки одно обстоятельство он взял на веру, одно обстоятельство — честность исследователя. Приведя свои мысли в относительный порядок, Брэйд начал:

— У Ральфа Ньюфелда были определенные теории, которые он пытался подтвердить или опровергнуть экспериментами. Если бы ему удалось подтвердить их, он создал бы себе имя и, возможно, получил хорошее место. Если же нет, то он не получил бы ученую степень. Вы это понимаете?

— Конечно.

— Дальше. Сегодня утром, просматривая его тетради с записями исследований, я нашел, что сначала его работа шла плохо. Это его все больше и больше тревожило до тех пор, пока он не сумел сделать так, что его теории оказались наверняка правильными: он начал фальсифицировать результаты экспериментов, чтобы они соответствовали его теориям!

— Как банковский служащий, начавший плутовать, а потом подчищающий бухгалтерские книги, чтобы скрыть?

— Да, точно так.

Доуни замолчал и некоторое время обдумывал сказанное Брэйдом. Потом спросил:

— Вы подтвердили бы это под присягой, профессор?

Брэйд подумал о том, как он нашел неожиданный переход в тетрадях к успешным экспериментам, — подчищенные данные. Он вспомнил и о таких мелочах, как рассказ Симпсона о бешенстве Ральфа, когда Симпсон подошел к нему слишком близко, в тот момент, когда Ральф делал свои записи.

— Да, полагаю, подтвердил бы… Но вы понимаете, что поразительно — до самого конца он упорно продолжал проводить эксперименты, как будто какая-то внутренняя сила заставляла его выдавать себя за честного ученого, хотя он больше уже им не был. Его поступки были ужасны, и наконец он не мог больше выдержать своего бесчестья. Он убил себя.

— Но почему он сделал так, чтобы все выглядело как несчастный случай?

— Потому, что, если бы это было явное самоубийство, люди стали бы задумываться о причине. Они могли бы начать просматривать его тетради, и все бы обнаружилось. А если это несчастный случай, то никто не станет интересоваться мотивами. Память о нем останется незапятнанной.

— Но он мог бы уничтожить тетради.

— Копии были у меня.

— А мог он предполагать, что вы станете продолжать его работу и все равно наткнетесь на это?

— Вряд ли, — тихо произнес Брэйд. — Он был невысокого мнения о моей способности продолжить подобную работу. Скорее всего он считал, что я просто заброшу эту тему, когда его не станет. Понимаете, мистер Доуни? Вы понимаете теперь, как подходит здесь самоубийство?

Доуни приложил руку к подбородку и с силой потер его.

— Я вижу, что подходит, но только не самоубийство, профессор! Все, что вы мне сейчас рассказали, — это вам отходная, понятно? Вы так изложили мотивы, по которым могли совершить это убийство, как я и не рассчитывал.

ГЛАВА 13

Брэйд смотрел на Доуни с крайней тревогой:

— Вы так скоро сбрасываете со счетов возможность самоубийства потому, что не понимаете, какое это ужасное преступление для ученого — фальсификация экспериментальных данных!

Доуни казался непроницаемым.

— Забудем пока о самоубийстве и рассмотрим это дело с начала до конца. Предположим, что парень не погиб. Предположим, что он довел до конца эту писанину. Что бы тогда случилось?

— Его мог бы поймать профессор Рейнк на защите диссертации на экзаменах.

— А если бы этот профессор не поймал его?

— Видите ли, вероятно, Рейнк его не поймал бы. Никому не пришла бы в голову мысль поставить под сомнение его ответы.