Брэйд не обратил тогда внимания на это пророчество. Вначале он поместил юношу в отдельную лабораторию и обращался с ним предупредительно, хотя и несколько отчужденно. Брэйд знал, что за ним закрепилась слава человека, берущего аспирантов, от которых отказываются другие преподаватели, и где-то внутри ему это даже нравилось. Подчас он даже сам забывал, что из-за отсутствия субсидий к нему попадаются главным образом неудачники.

И все же некоторые из его учеников оказались многообещающими. Спенсер Джеймс, например, работал в фирме «Мэннинг Кемикалс», причем работал лучше, чем большинство послушных и выдрессированных выпускников Рейнка.

После довольно медленного начала Ньюфелд доказал, что может стать хорошим исследователем. Его последняя работа была своеобразной и обнадеживающей. Все свидетельствовало о том, что в течение полугода он с помощью Брэйда подготовит вполне удовлетворительную диссертацию.

Эти мысли промелькнули и рассеялись в ту долю секунды, которая последовала за словами Дорис о Рейнке. Никакой диссертации нет. Есть цианид.

Брэйд сказал:

— Собственно говоря, я должен надеть траур. Ральф Ньюфелд был великолепным математиком, лучшим, чем даже я могу надеяться стать. Вместе мы могли бы сделать работу, которую напечатал бы «Журнал химической физики» и которая заставила бы Литтлби задуматься кое о чем.

— Пусть кто-нибудь другой поможет тебе это сделать, — сразу же возразила Дорис.

— Пожалуй, я смогу уговорить Симпсона прослушать курс Рейнка по кинетике, но не уверен, что он им овладеет. Кроме того, тот факт, что он лишь закончит работу, не даст Симпсону докторской степени, а я отвечаю за то, чтобы он ее получил.

— Ты отвечаешь также и за себя, Лу, и за свою семью. Не забывай об этом.

Брэйд покачал бокал с остатками коктейля. Ну как объяснить ей?

Звук шагов босых ног по ковру на верхнем этаже на время отвлек его.

— Па! Ты дома, па? — раздался тонкий девчоночий голосок.

Дорис решительно подошла к лестнице и произнесла намеренно строгим тоном:

— Вирджиния…

— Дай мне поговорить с ней, — вмешался Брэйд.

— Кэп Энсон дал ей несколько глав для тебя. Больше ей нечего сказать.

— Ладно, я все равно хочу поговорить с ней. — Он поднялся по лестнице. Как делишки, Джинни? — Он наклонился и обнял дочь. Скоро ей исполнится двенадцать.

— Мама заставила меня лечь сразу же после ужина. А теперь мне показалось, что ты пришел, вот я и вышла посмотреть.

— Я этому рад, Джинни.

— И, кроме того, у меня есть для тебя поручение.

Через несколько лет Джинни станет такой же высокой, как и ее мать. У нее и сейчас темные гладкие волосы и широко расставленные карие глаза матери. Но кожа белее, как у отца. Джинни сказала:

— Кэп Энсон остановил меня, когда я была на улице…

— Точно в пять часов, — улыбнулся Брэйд.

Он знал на собственном опыте о пунктуальности старика и снова почувствовал стыд, что подвел его. Но он не был виноват, ничуть не был.

— И он дал мне конверт, — сказала Джинни, — и велел передать тебе, когда ты придешь домой.

— Он злился?

— Ну, знаешь, он стоял очень прямо и не улыбнулся ни разу.

— А конверт у тебя?

— Сейчас. — Она сверкнула пятками и через мгновение вернулась с толстым пакетом. — Вот он.

— Большое спасибо, Джинни. А сейчас, пожалуй, тебе лучше вернуться в постель. И не забудь закрыть дверь.

— Хорошо, — сказала Джинни и легонько дотронулась до его руки.