Едет он в город и из города всегда с целыми корзинками всякого добра. Нередко к нему приезжают господа, большею частью статские, и, видимо, по делам, так как бывают у него не больше часа, двух.

Живет Аников замкнуто, и те, которые изредка, посещают его, говорят, что у него есть комната всегда на запоре, куда даже не заглядывает его Авдотья.

Вообще Аников на Пороховых окружен некоторой таинственностью, хотя внешностью своей не представляет ничего примечательного.

Сухой, высокого роста, с длинной черной бородой, тронутой сединой, с лысой головой и мелкими, плутоватыми чертами лица, он ничем не выделяется из толпы и кажется самым ординарным человеком, а между тем этот Аников – человек в некотором роде исключительный, и таланты его не из обыкновенных.

Было часа три, обеденное время на Пороховых, когда к дому Аникова подъехал Патмосов и позвонил у его двери.

Рябая Авдотья открыла двери и впустила Патмосова в жарко натопленную прихожую.

– Барин дома?

Авдотья, вероятно предупрежденная, тотчас ответила: «Пожалуйте, ждут!» – и приготовилась помочь Патмосову снять шубу, когда на пороге показался сам хозяин и радушно сказал:

– Жду, жду! Собирался ехать, но получил письмо и остался ради дорогого гостя! Милости просим!

– Ну, что, совсем бросил?

– Совсем. Теперь помогаю только.

– Фабрика? – усмехнулся Патмосов.

Аников засмеялся.

– Именно. Пожалуйте ко мне. Я вам пуншику приготовил. С холоду это превосходно! – и Аников провел его по маленькому коридорчику, толкнул дверь и ввел в большую, жарко натопленную, светлую комнату с окном, устроенным под самым потолком.

– Это чтобы не подглядывали, – сказал он. Патмосов стал с любопытством осматриваться.

В комнате стоял широкий диван, два кресла и стол между ними, за которым теперь Аников хлопотал с пуншем. В углу стоял шкаф вроде буфета, а по двум стенкам большие сосновые столы, на которых грудами были навалены игральные карты без бандероли и в бандероли, а тут же рядом и самые бандероли, искусно вскрытые.

– И впрямь у тебя тут фабрика, – сказал Патмосов.

– Живу с этого! – вздохнул Аников. – Пожалуйте!

– Ну, покажи мне все! – сказал ему Патмосов.

Аников оживился.

– Для вас с удовольствием! Вот извольте видеть, – он подошел к столу и взял пачку карт, – это для подбора колоды. Здесь у меня ровно три дюжины колод вскрыто. Все одного крапа. Видите? Вот из них‑то я и подбираю.

– Как?

– Принцип один. По крапу. Извольте видеть, здесь крап звездочками. Смотрите на уголки. Вот на уголке одна звездочка, а вот две, а вот три, четыре, а вот одна и половинка. Поняли?

– Пока ничего!

– А очень просто. Здесь у меня три дюжины карт, то есть тридцать шесть в колоде. Это собственно для экарте готовятся и для макао. Теперь, изволите видеть, для экарте что нужно? Одна масть! Так? Я вот и подбираю. Пусть у всех червей будет одна звездочка в уголку, а бубен – две, у трефей – три, а у пик – одна и половинка. Хорошо – с! Сажусь, делю все карты по мастям и начинаю просматривать крап, просматривать и откладывать. Вот и все. Вы приехали. Вам нужно для экарте. Пожалуйте, вот колода и ключ к ней! Хе – хе – хе!

– А для макао?

– Там я жир мечу и девятки с восьмерками. Те еще легче. Жир, положим, звездочка в уголке, девятка – две, а восьмерка – три!

– И дорого платят?

– Дешевле как за пятьдесят рублей нет. Судите сами, одни карты мне с извозчиком двадцать рублей стоят, а из них много, если три колоды сделаешь.