Он окончил, и среди небесного собрания, подобно шуму океана, пронеслось громкое «аллилуйя». Бесчисленные хоры пели: «Правы Твои пути, святы Твои решения. Кто может помрачить Твою славу!» Потом они воспели Сына, будущего Избавителя человечества, Который сойдет с Небес и в течение веков воздвигнет новое Небо и новую Землю.

Так пели они. Между тем Создатель призывает по именам Своих могучих Ангелов и дает им важные веления, согласно настоящему состоянию мира. Во‑первых, Он повелевает им переменить течение солнца так, чтобы на земле был то почти нестерпимый жар, то такой же холод. С севера велит им призвать дряхлую зиму, с юга – жгучий зной лета. Бледной луне Он также предписал ее службы, пяти планетам – их движение и зловещие сочетания[162]. Неподвижным звездам назначил время, когда они должны изливать свое пагубное влияние и вызывать бури, восходя или заходя с солнцем. Ветры поставлены были по их углам[163] и узнали, когда своею яростию терзать воздух, моря и землю, а гром – когда в мраке воздушных чертогов должны греметь его грозные раскаты.

Одни говорят, что эти Ангелы получили повеление отклонить земные полюсы от солнечной оси и что они с большим усилием сдвинули вкось земной шар – центр вселенной. Другие утверждают, что солнцу было повелено на такое же расстояние отклонить свой путь от равноденственного пути и восходить через Тельца с семью сестрами Атлантидами и Спартанскими Близнецами до тропика Рака; оттуда нисходить через Льва, Деву и Весы к Козерогу, чтобы каждому поясу приносить перемену времен года. Иначе круглый год зеленеющая и цветущая земля сияла бы улыбкою вечной весны; день был бы равен ночи везде, кроме стран за полярными кругами; их жителям светил бы безночный день, между тем как низко стоящее солнце, в вознаграждение за свою даль, все ходило бы вокруг их горизонта: восток и запад были бы им неведомы; не знали бы вечных снегов холодная Гренландия и полуденные земли за Магелланом, равно отдаленные от экватора.

В минуту, когда был вкушен плод, Солнце отклонилось от своего пути, как при виде пира Фиеста[164]. Иначе, до совершения греха, разве земля не была бы подвержена, так же как теперь, переменам то резкого холода, то удушающего жара? Эти перемены в Небесах, хотя медленные, произвели подобные же перемены на земле и морях. Под влиянием светил воздух заразился парами, туманами, горячим дыханием тлетворных испарений. С севера Норумбегии[165] и Самоедских берегов, расторгнув свои медные темницы, понеслись Бореи и Цециасы, шумные Аргесты и Тресциасы[166]; вооруженные льдами, градом, снегами, ураганами, они потрясают леса и волнуют океаны. С противоположного юга стремятся на них из Сьера‑Леоне Нот и черный Афер, гоня перед собою громовые тучи. Их пересекают с востока и запада такие же яростные Эвр и Зефир, бушующие вместе со своими спутниками Сирокко и Либекией. Так, неистовство природы началось с неодушевленного царства; потом Раздор, детище Греха, первый ввел смерть среди бессловесных: между ними возгорается дикая ненависть: зверь восстает войною на зверя, птицы воюют с птицами, рыбы с рыбами, – все оставляют зеленые пастбища и пожирают друг друга. Человек не внушал им более уважения и страха; они бежали от него или мрачно следили за ним сверкающим взором, когда он проходил мимо.

Так начались все возрастающие внешние бедствия. Адам уже заметил их отчасти, хотя, предаваясь печали, скрывался в самой глухой тени; но то, что он чувствовал внутри себя, было хуже; поверженный в бурный океан страстей, он ищет облегчения в печальных жалобах:

«О, какое страдание после такого блаженства! Неужели настал конец этого только что созданного, великолепного мира! И я, так недавно бывший венцом его славы, я, наслаждавшийся блаженством и проклятый теперь, должен скрываться от лица Бога, лицезрения Которого было бы для меня высшим счастьем! Но пусть так, если бы этим кончалось злополучие: я заслужил его и перенес бы то, что принадлежит мне по заслугам.