На что Ева отвечает так: «О ты, от кого и для кого я создана, я – плоть от твоей плоти, ты, без кого существование мое не имело бы цели, мой путеводитель, моя глава; слова твои мудры и справедливы. Да, мы должны восхвалять нашего Создателя, ежедневно воздавать Ему благодарения: тем более я, получившая несравненно большую долю счастья, счастья наслаждаться тобою, как высшим существом, между тем как ты нигде не можешь найти никого равного себе.

Часто вспоминаю я тот день, когда впервые, пробудясь от сна, я увидела себя, покоющуюся на цветах в тени деревьев, и удивлялась: кто я, где я, откуда я взялась? Кто и как принес меня сюда? Неподалеку, из глубины грота, с тихим журчанием струился источник и разливался дальше водяной пеленой, неподвижной и чистой, как небо; я пошла туда и легла на зеленом берегу, чтобы посмотреть на прозрачное, гладкое озеро, казавшееся мне вторым небом. Когда же я наклонилась к нему, вдруг, напротив меня, в этой блестящей влаге, появился образ и, также успокоившись, смотрел на меня. Я, в испуге, быстро отступила назад; видение отступило также; но, прельщенная им, я скоро вернулась; тотчас же вернулось и оно, отвечая мне такими же взглядами сочувствия и любви. И долго не могла я отвести глаз от милого образа, и до сих пор все глядела бы на него, томясь напрасным желанием, если бы какой‑то голос не воззвал ко мне: «То, что ты видишь там, чем ты любуешься, прекрасное создание, это ты сама; это твой собственный образ, с тобою он появляется и с тобою исчезает. Но следуй за мною; я поведу тебя туда, где встретишь того, чей образ ты носишь сама; ты будешь им наслаждаться, он будет твой неразлучно, ты даешь ему многих подобных тебе, и назовешься матерью Человеческого Рода.» Что оставалось мне делать, как не следовать за невидимым вождем? И вот, я увидела тебя под платаном; прекрасен был твой стройный образ, хотя он показался мне не так красив, не так привлекательно нежен, как то милое и кроткое видение, представшее мне в воде. Я обернулась и хотела бежать, ты бросился за мной, восклицая: «Вернись, прекрасная Ева, от кого бежишь ты? Ты создана от того, от кого ты удаляешься, ты плоть от его плоти, кость от кости его: чтобы ты получила жизнь, я отдал часть самого себя; ты создана из моего ребра, ближайшего к сердцу, для того, чтобы всегда была ты подле меня, моим утешением и радостью. Тебя ищу я, часть моей души, я требую тебя, как другую мою половину!» При этих словах нежная рука твоя коснулась моей. Я предалась тебе, и с той минуты узнала, как далеко превосходят красоту сила и ум мужа, что одно только и есть истинно прекрасно», – так говорила наша праматерь.

Со взором, полным беспорочной супружеской любви, нежно обняв нашего прародителя, прижимается к нему; ее открытая грудь колышется под золотыми волнами рассыпанных по ней волос и прикасается к его груди. Он, восхищенный ее красотой, ее скромной и покорной прелестью, улыбается ей с величественною нежностью. Так Юпитер улыбался Юноне. С чистейшими поцелуями прижимает он свои уста к устам праматери людского рода. Дьявол от зависти отворачивается от них, но потом опять искоса бросает в их сторону ревнивый, злобный взгляд, и мысленно вырывается у него такой ропот: «О, ненавистное, мучительное зрелище! Эти два существа, в объятиях друг друга, воплощают в себе все райское блаженство Эдема! Неужели они должны пить полную чашу счастья, а я – навеки оставаться брошенным в Аду, куда не заглядывает ни радость, ни любовь, но горят одни бурные желания, желания, всегда раздражаемые без удовлетворения! Однако, чтобы не забыть мне того, что узнал я из их собственных уст! Кажется, не все здесь принадлежит им. Есть здесь какое‑то роковое дерево, называемое деревом Познания; им запрещено вкушать его плоды. Познание запрещено? Запрещение подозрительное, лишенное смысла! Почему бы их Творец завидовал им в этом? Может ли быть преступление в знании, может ли быть в нем смерть? И неужели они существуют одним неведением? Неужели блаженное состояние их зависит от доказательства их послушания и веры? О, какое превосходное основание, чтобы устроить их гибель! Хорошо же, я разожгу в них жажду знания, внушу им ослушаться завета, придуманного для того, чтобы держать в вечном унижении тех, кого познание сравняло бы с богами: они захотят этой чести, – вкусят и умрут.