|
Его гордость не могла перенести такого зрелища; он почел себя униженным: негодование, злоба глубоко запали в него, и как только настал сумрачный час полночи, друг тишины и покоя, он решился со всеми своими легионами уйти, оставить высочайший трон в презрении, без поклонения, без покорных слуг. Он разбудил старшего из своих подчиненных и говорит ему шепотом: «Ты спишь, милый собрат? Как мог сон склонить твои веки? Или ты позабыл веление, провозглашенное вчера устами Всемогущего Царя Небес. Ты привык делиться со мною мыслями, и у меня не было от тебя тайн: наяву составляли мы одну душу, как же теперь разлучит нас сон? Ты знаешь, нам даны новые законы; новые законы, даваемые Властелином, могут возбудить в нас, его подвластных, новые мысли, соображения возможных последствий: говорить более об этом предмете здесь не безопасно. Собери вождей всех миллиардов, состоящих под нашей властью; скажи им, что получено приказание, прежде чем отойдут темные тени ночи, со всеми полками, чьи знамена развеваются под моей властью, спешит летучим маршем на север, в наши владения; что мы должны сделать там приготовления для достойного приема нашего Царя, великого Мессии, и Его новых велений; Он вскоре намерен с триумфом обойти все иерархии и начертать им законы». Так говорил вероломный Архангел, вливая яд своей речи в сердце неосторожного собрата.
Тот собирает подвластных ему вождей и объявляет им, как был научен, что по Высочайшему велению, прежде чем ночь, темная ночь покинет Небо, все иерархии великого знамени должны двинуться отсюда. Он повторяет им вымышленную причину и чтобы выведать мысли одних или поколебать других, бросает им разжигающие, двусмысленные намеки. Все повинуются обычному знаку и властному голосу своего великого вождя. И точно, славно было его имя, и велик он был на Небе! Как утренняя звезда ведет за собою всю звездную вереницу, так всех притягивает к себе его блестящий образ, и ложью он увлекает за собой третью часть небесного воинства. Между тем Предвечный, оком проникающим в сокровеннейшие думы, с высоты святой горы, где ночью горят золотые светильники, увидел (и без их света) возникающий мятеж. Он увидел, кто распространил смуту между сынами зари[124] и какие силы соединились для борьбы против Его высокого повеления. С улыбкой обращает Он речь к Своему единородному Сыну: «Сын Мой, в Ком вижу Я Мою славу в полном ее сиянии, Наследник всей Моей власти, близка для Нас дума, как обеспечить Наше всемогущество, какие принять меры, чтобы удержать за Собою древнейшие права Божества и власти. На Нас восстал враг; он намерен в обширном полуночном крае воздвигнуть трон, равный Нашему. Но, не довольствуясь этим, он питает мысль в войне испытать могущество Нашей власти и права. Обдумаем Наши действия, двинем против этой опасности все силы, какие у Нас остались, все обратим на защиту, чтобы не утратить Нашего высокого трона, святилища Нашего, Нашей горы». С ясным, спокойным челом, невыразимо кроткий, блистая божественным сиянием, Сын отвечает: «Всемогущий Отец, Ты справедливо смеешься над Своими врагами; Ты так недостижим, что Тебе смешны их тщетные предприятия, их дерзкий, напрасный мятеж. Их ненависть возвеличит Мою славу; они познают державную власть, данную Мне, чтобы обуздать их гордыню; они увидят – сильна ли Моя рука, чтобы смирить мятежников, и считать ли им Меня последним в Небе». Так сказал Сын. Между тем Сатана был уже недалеко; быстро неслось с ним крылатое воинство, несметное, как звезды ночи или капли росы, эти звезды утра, чудными жемчужинами дрожащие в солнечных лучах на каждом листке, на каждом цветке. Оно прошло обширные страны, прошло три могучих царства Серафимов, Держав, Престолов. Перед этими странами все твои владения, Адам, меньше, чем этот сад, в сравнении со всеми землями, со всеми морями, со всем земным шаром. Пройдя их, наконец, достигает оно пределов севера, а Сатана – царского своего трона. |
