|
Она бродила по торговым рядам галереи Сан-Шайн-Плаза округа Ориндж в Лос-Анджелесе. Марк обхватил руками голову. Маршалл продолжал: — Ее возраст, сходство, родимое пятно, шрам на подбородке — все дает нам повод предположить, что речь идет о вашей дочери. — Это торговый центр, где… — …она исчезла ровно пять лет назад, день в день, — закончил его фразу Маршалл. Выражение недоверия промелькнуло на лице Марка. В то же время, в том же месте, с промежутком в пять лет… — И это, конечно, нельзя назвать случайностью, я согласен с вами. — А Лейла, что она вам сказала? — В этом все и дело, доктор Хэтэуэй, ваша дочь нам ничего не сказала. Марк нахмурился. — Со вчерашнего вечера она не сказала ни одного слова, — пояснил Фрэнк, — ни нам, ни медперсоналу, который за ней ухаживает. — Полное расстройство речи? Марк уже размышлял как врач. Неоднократно за годы своей практики он оказывал помощь детям, страдающим мутизмом,[32] обусловленным психологическими факторами. — С меня достаточно! — отрубил он, вскочив. — Я еду в Лос-Анджелес к Лейле. — Мы вам забронировали места на сегодня и завтра, — объявил Фрэнк, поднимаясь, в свою очередь. — Позвоните мне, когда будете готовы. Одна из наших машин отвезет вас в аэропорт. — Мы готовы, — отрезал Марк. — Зачем ждать. В комнате внезапно повисло напряженное молчание, затем Николь крикнула: — Нет! Марк, ничего не понимая, повернулся к жене. Вместо ответа Николь указала пальцем в направлении стеклянной перегородки. Марк посмотрел в стекло и увидел себя, словно в зеркале. На него смотрел некто худой и грязный, с длинными сальными волосами, всклокоченной бородой и опухшей физиономией, с налитыми кровью глазами. И этот некто вызывал страх. — Я надеюсь, ты не хочешь, чтобы она увидела тебя в таком обличье? Устыдившись, он кивнул в знак согласия. * * * — Слава богу, что не все мои клиенты такие, как вы! — пробурчал Джо Кэллэхен, один из последних сохранившихся в Бруклине старых добрых цирюльников. — Стричься раз в два года! Это неразумно, доктор Хэтэуэй! Я уж не говорю о бороде! Понадобился целый час усилий старого парикмахера, чтобы довести дело до конца. Приверженец хорошо сделанной работы, мастер поднес овальное зеркало к затылку врача, чтобы тот смог оценить новую прическу. — В следующий раз не буду так тянуть, — пообещал Марк. С коротко стриженными волосами, свежевыбритый, он с трудом узнал свое лицо. После парикмахера Марк сделал короткий заход в шикарный бутик на Парк-Слоуп, который посещал, будучи молодым, полным надежд и жажды успеха. Полотняные брюки, элегантный пиджак, рубашка поло из последней коллекции, украшенная посеребренным крокодильчиком… Что поделаешь, судят по одежке… Несколько часов назад он был жалким существом, валявшимся в пыльном приюте. Однако несколько косметических процедур, стрижка, бритье, другая одежда — и вот он снова способен произвести впечатление благополучного человека. Он добрался до дома пешком, машины полицейского уже там не было. Ну, и к лучшему. Марк позвонил, как вдруг вспомнил, что Николь вернула ему ключи. Он открыл дверь и прошел по коридору. Окна были открыты. Гостиная утопала в весеннем свете. Пахло бергамотом[33] и флердоранжем.[34] Музыка в исполнении Кита Джаррета[35] заливала комнату дождем кристально чистых нот, воспроизведенных высокоточной аппаратурой. |
