|
Кельнский концерт — апофеоз Джаррета. Это была, и навсегда останется ею, самая красивая джазовая импровизация. Она нравилась даже тем, кто не любил джаз. Марка охватило волнение. Этот диск имел для него особое эмоциональное значение: Николь подарила его ему, когда началась их история любви. — Николь? — позвал Марк. Никто не ответил. Она, наверное, наверху. Он стрелой взлетел по лестнице. — Николь? Открыл дверь ванной. Никого. Марк остановился на пороге их комнаты. К двери кнопкой была прикреплена почтовая открытка с изображением двух переплетенных тел, парящих в воздушном покрывале. Он тотчас же узнал «Вальс», скульптуру Камиллы Клодель,[36] которой они восхищались в музее Родена во время своего первого путешествия в Париж. Музыка Джаретта, страстные объятия Камиллы Клодель. Две мадленки,[37] оставленные Николь, уводили его в далекое прошлое. Но где же его жена? Озадаченный, он снял почтовую открытку и на обратной стороне увидел несколько слов, написанных в спешке. Марк, любовь моя, За меня не беспокойся. Со мной все хорошо, но я не могу сейчас поехать в Лос-Анджелес. Больше всего на свете мне хотелось бы вновь быть с тобой и нашей маленькой дочкой. Но это невозможно. Это путешествие ты должен совершить один. Прости, но я не могу рассказать тебе все. Потом ты поймешь. Что бы ни произошло впоследствии, знай, что я любила и буду любить тебя всегда. Николь 7 Made in Heaven[38] Я боялась, но пришел он, и мне стало не так страшно… Эмили Дикинсон[39] 12 часов спустя Лос-Анджелес Сент-Фрэнсис Мемориэл Хоспитэл А лифт все поднимался и поднимался. Втиснутые внутрь кабины Марк Хэтэуэй и Фрэнк Маршалл злобно смотрели друг на друга. Не дожидаясь прибытия на место, агент ФБР решился задать вопрос, который не давал ему покоя: — Вам не кажется странным, что ваша жена не поехала с нами? Марк молчал, у Фрэнка появилось неприятное впечатление, будто он говорит в пустоту. — И все же, — вновь заговорил Фрэнк, — ее дочь, которую она считала погибшей, вновь появляется, а… — Что вы хотите сказать? — раздраженно прервал его Марк. Фрэнк, казалось, слегка заколебался, но все же сказал: — Если вы знаете что-либо, что неизвестно нам относительно вашей супруги, если у вас есть подозрения, нужно нам об этом сообщить. Марк продолжал игнорировать его, демонстративно повернувшись к нему спиной. Он должен пока что забыть это странное послание, оставленное Николь, потому что он не знает, что оно означает. Сейчас он должен думать только о своей дочери, которую вскоре обретет вновь. Ничто другое не должно отвлекать его, ничто другое не имеет значения. — И еще, — добавил Фрэнк, — в интересах следствия ФБР не хочет раскрывать факт появления вашей дочери. В прессу мы информацию не дадим и хотим, чтобы журналисты были пока не в курсе. — Почему? — У нас свои причины, — ответил уклончиво полицейский. Марк набросился на него: — …о которых вы мне, безусловно, не расскажете! Вечно эта ваша мания секретности! Ну, с меня хватит, вы ничего больше не будете навязывать мне! Обескураженный, Фрэнк нажал на кнопку срочной остановки лифта, заблокировав кабину между этажами, чтобы прояснить ситуацию. |
