|
Не прогневайтесь, я от души желаю заслужить вашу дружбу. - Пустое! - промолвил Ян Скшетуский. - Что на уме, то на языке. - Дай-ка я тебя поцелую! - сказал Заглоба. - Мне не надо два раза повторять такие слова! И они упали друг другу в объятия. После этого Кмициц крикнул: - Не миновать нам выпить сегодня! - Мне не надо два раза повторять такие слова! - как эхо откликнулся Заглоба. - Убежим сегодня пораньше в арсенал, а об выпивке я позабочусь. Пан Михал свирепо встопорщил усики. “Не больно-то ты захочешь пораньше убегать, - подумал он про себя, глядя на Кмицица, - как дознаешься, кто нынче будет в княжеских покоях...” Он открыл было рот, чтобы сказать Кмицицу о том, что в Кейданы приехал мечник россиенский с Оленькой, но что-то так ему стало тоскливо, что он переменил разговор. - А где твоя хоругвь? - спросил он у Кмицица. - Здесь. Готовенькая! Был у меня Гарасимович, приказ принес от князя, чтобы в полночь люди были на конях. Спрашивал я у него: все ли двинемся в поход; говорит - нет! Не пойму, что бы это могло значить. Одни офицеры получили такой же приказ, другие - нет. Но иноземная пехота вся получила. - Может, часть войска пойдет сегодня в ночь, а часть завтра, - сказал Ян Скшетуский. - Так или иначе, я здесь с вами выпью, а хоругвь пусть себе отправляется. Я ее потом за какой-нибудь час догоню. В эту минуту вбежал Гарасимович. - Ясновельможный хорунжий оршанский! - крикнул он, кланяясь в дверях. - В чем дело? Пожар, что ли? Здесь я! - ответил Кмициц. - К князю! К князю! - Сию минуту, вот только оденусь. Эй, парень! Кунтуш и пояс, не то голову оторву! Слуга вмиг подал и всю остальную одежду, и через несколько минут Кмициц, разодетый, как на свадьбу, отправился к князю. Так хорош был молодой рыцарь, что все кругом озарял своею красотой. Жупан серебряной парчи, затканной звездами, от которых блеск шел на всю фигуру, был застегнут у шеи крупным сапфиром. На жупан накинул Кмициц кунтуш голубого бархата и повязал его белым драгоценным поясом, который был так тонок, что его можно было продернуть сквозь перстень. Сабля, отливавшая серебром, вся усеянная сапфирами, висела сбоку на шелковой перевязи, а за пояс заткнул рыцарь и знак отличия, ротмистровский свой буздыган. Удивительно, как красил его этот наряд, и трудно было, пожалуй, сыскать рыцаря краше во всей огромной толпе их, собравшейся в Кейданах. Вздохнул пан Михал, глядя на него, а когда Кмициц исчез за дверью арсенала, сказал Заглобе: - Попробуй-ка при нем сунься к девушке!. - Отними мне только тридцать лет! - ответил Заглоба. Когда Кмициц вошел к князю, тот тоже был одет, и придворный, убиравший его с двумя арапами, уже успел выйти из покоя. Они остались одни. - Дай бог тебе здоровья за то, что ты поторопился! - молвил Радзивилл. - Готов к услугам, ясновельможный князь. - А хоругвь? - Как было приказано. - Народ надежный? - В огонь пойдут, в пекло! - Это хорошо! Мне такие люди нужны. |
