– Он обидел тебя? – Тралл удивился собственному гневу.

– Нет. Не совсем. – Она обхватила свое запястье, нежно его помассировала. Под рукавом Тралл увидел пятно синяка. – Не физически. Это сложно объяснить.

– Расскажи мне.

– Тралл, сейчас не время…

– Расскажи! – прогремел он. – Ты была мне другом, Тарета. Больше десяти лет мне писала, даря радость. Благодаря тебе у меня был кто-то, кто знал, каков я на самом деле, что я не просто… чудовище на гладиаторском ринге. Ты была моим светом во тьме. – И со всей мягкостью, на которую был способен, он вытянул руку и нежно положил ей на плечо. – Расскажи, – повторил он ласково.

У нее заблестели глаза. Из них потекла какая-то жидкость и заструилась по щекам.

– Мне так стыдно, – прошептала девушка.

– Что у тебя с глазами? – спросил Тралл. – Что такое «стыдно»?

– О, Тралл, – проговорила она сипло и вытерла глаза. – Это называется слезы. Они появляются, когда нам становится грустно, когда болит душа, когда сердце так переполняется болью, что ей некуда больше деваться. – Тарета судорожно вздохнула. – А стыд… это когда ты сделал что-то, что так противоречит твоему «я», что тебе хочется, чтобы никто никогда об этом не узнал. Но об этом все знают, может, ты и сам слыхал. Я наложница Блэкмура.

– Что это значит?

Она печально взглянула на него.

– Ты такой невинный, Тралл. Такой чистый. Но однажды ты поймешь.

Вдруг Тралл вспомнил обрывки хвастливых разговоров на тренировочном поле и понял, что Тарета имела в виду. Но стыда за нее он не почувствовал – лишь гнев оттого, что Блэкмур пал даже ниже, чем Тралл предполагал. Он понимал, что такое быть беззащитным перед Блэкмуром, а Тарета была такой маленькой и хрупкой, что никак не могла дать отпор.

– Пойдем со мной, – заявил он.

– Не могу. Если я сбегу, тогда моей семье… нет. – Она потянулась к его рукам и горячо сжала их. – Зато ты можешь. Прошу, уходи прямо сейчас. Мне станет легче, если я буду знать, что хотя бы ты сумел от него сбежать. Насладись свободой за нас обоих.

Не в силах что-либо сказать, Тралл лишь кивнул. Он знал, что будет скучать по Тари, но сейчас, после разговора с ней, боль от расставания чувствовалась еще острее.

Снова вытерев лицо, девушка заговорила уже спокойнее:

– Я собрала тебе еды и несколько бурдюков с водой. Еще мне удалось стащить для тебя кинжал. Больше я ничего взять не осмелилась – потом бы хватились. И еще я хочу, чтобы ты взял это. – Наклонив голову, она сняла со своей длинной шеи тонкую серебряную цепочку с кулоном в виде полумесяца. – Неподалеку отсюда растет старое дерево, расколотое молнией. Блэкмур разрешает мне иногда гулять, где пожелаю. Хоть за это ему спасибо. Если ты когда-нибудь окажешься поблизости в нужде, положи это ожерелье в трещину на стволе, и я снова встречусь с тобой в этой пещере и сделаю для тебя все, что смогу.

– Тари… – Тралл с печалью смотрел на нее.

– Поторопись! – Она беспокойно оглянулась на Дарнхольд. – Я выдумала историю, которая объяснит, где я была, но чем скорее вернусь, тем меньше вызову подозрений.

Они поднялись на ноги и смущенно уставились друг на друга. И прежде, чем Тралл успел понять, что происходит, Тари шагнула вперед и, насколько сумела, обхватила руками его массивный торс, уткнувшись лицом ему в живот.