– Я присоединюсь к Уэйду, – решительно заявила Нина. – Мне хочется самой хорошенько тряхнуть Хейзела.

– Этим расследованием занимается УПФ, – нахмурился Перес. – Если уж кому и участвовать в допросе, так это мне.

Нина хотела было возразить, однако вмешался Кент, опередив ее:

– Уэйд разговаривает с ним уже больше часа. Вероятно, он скоро будет сворачиваться.

После бесплодных поисков в подземном лабиринте Нина хотела сосредоточиться на единственной оставшейся зацепке.

– Не важно – пусть мне удастся урвать хотя бы шестьдесят секунд, – сказала она. – Я хочу посмотреть ему в глаза. И он признается мне в том, что сделал с Бьянкой!

К этому времени они подошли к главному входу в здание факультета.

– Это добровольный разговор, – напомнил Перес. – У нас недостаточно улик, чтобы предъявить Хейзелу обвинение, поэтому он может в любой момент встать и уйти. Ты не сможешь заставить его отвечать.

– Вот это ценное замечание, – сказала Нина, проходя в автоматические двери. – Хейзел не арестован, следовательно, он не в вашей власти. И, следовательно, для меня он законная добыча.

Перес прошел следом за ней в фойе.

– Геррера, уж ты-то как никто другой должна понимать, что нельзя вмешиваться в ход расследования. Мы сможем наблюдать за Хейзелом из «мозгового центра» вместе с Брек. – Он положил Нине руку на плечо. – Не ходи туда.

– Приказам она не подчиняется, – заметил Кент. – Знаю по собственному опыту.

Нина демонстративно посмотрела на руку Переса у себя на плече, затем медленно подняла взгляд прямо в глаза следователю. Тяжело вздохнув, тот убрал свою руку. Не говоря больше ни слова, Нина развернулась и направилась по коридору в комнату для переговоров, расположенную напротив «мозгового центра». Повернув ручку, она открыла дверь и вошла без стука.

– Ну сколько вам повторять? – говорил Хейзел. – Я не видел Бьянку со вчерашнего дня, и я не…

Уэйд сидел на краю стола, Хейзел устроился на стуле напротив. При появлении Нины оба обернулись.

– Это еще что такое, черт побери? – возмущенно произнес Хейзел, скалясь на Уэйда. – Я ни в чем не признаюсь, и в дело пускают тяжелую артиллерию?

– В чем дело, агент Геррера? – Не обращая внимания на его язвительное замечание, Уэйд повернулся к Нине.

В этом вопросе были скрыты нюансы. Уэйду приходилось следить за тем, что говорить в присутствии Хейзела. Он исходил из предположения, что в расследовании случился какой-то прорыв, но в то же время оставлял Нине возможность перестроиться на лету и перевести разговор на другую тему или предложить ему выйти и переговорить наедине. Однако в случае с добровольным ответом на вопросы последний вариант предоставлял подозреваемому возможность встать и уйти, прервав разговор досрочно.

Нина предпочла не прекращать разговор раньше времени.

– Мы закончили осмотр студенческого городка, – сказала она, глядя на Хейзела и сознательно не упоминая о подземных тоннелях. – Пока что нам не удалось найти Бьянку, но мы будем продолжать поиски до тех пор, пока не найдем ее.

Судя по сообщениям Брек, Уэйд пока что также не заводил разговор о подземных проходах. Нина сама использовала ту же тактику, допрашивая подозреваемых. Цель заключалась в том, чтобы заставить человека говорить в течение продолжительного времени. В ходе психологически выматывающего разговора подозреваемый может совершить ошибку и выложить информацию, которая могла быть известна только преступнику, совершившему данное преступление. Такую, как существование обширной сети тоннелей, позволяющей убийце перемещаться по территории кампуса незамеченным…

Заняв место напротив Уэйда, который, похоже, был рад возможности передать ведение допроса ей, Нина задумалась над своими дальнейшими действиями.