Он даже подумал с иронией, что сей муж, по всей видимости, вызывает в ней все же большее отвращение чем он сам.

Но вот пришло время трапезы, и новобрачные рука руку уселись во главе стола. Они почти не разговаривали друг с другом, так как все их внимание было поглощено окружающими. Одо щедро заплатил сенешалям из Ирландии, которые в подробностях рассказали присутствующим славную историю породнившихся сегодня семейств, а после них публику развлекали певцы, жонглеры, шуты и даже дрессированные медведи.

Пир близился, к завершению, когда Мари де Тресси появилась позади кресла своей хозяйки; Мелисанда встала и покинула зал. Гости мгновенно заметили ее отсутствие, и в адрес Конара посыпались многочисленные шуточки, причем далеко не всегда пристойного содержания. Но они лишь подогревали в нем нетерпение. Он больше не в силах был ждать.

Когда он вошел в опочивальню, комната была погружена в полутьму. Лишь тускло светились угли в очаге.

В какой-то момент он с ужасом подумал, что ее здесь нет.

Но вот его глаза уловили легкое движение возле очага. Она сидела в кресле перед огнем, судорожно вцепившись в подлокотники. Она ждала его.

Он нарочито громко стукнул щеколдой, давая ей знать, что уже пришел, и прислонился к двери.

Он увидел, как Мелисанда поднялась с кресла. Она снова была в серебристых одеждах, но теперь эта тончайшая рубашка лишь едва прикрывала ее восхитительное тело. На мгновение она замерла, глядя на него с другого конца комнаты. Ему показалось, что ее все еще бьет дрожь.

Она грациозно изогнулась, собрав на затылке волосы. Он заворожено следил за каждым движением ее тела. Словно во сне она распустила узел на вороте своей рубашки, которая бесшумно соскользнула на пол.

Она перешагнула через нее и направилась к нему, в двух шагах от него она вдруг остановилась, но в следующее мгновение она уже прижималась к нему всем телом.

Он почувствовал, с какой ответной готовностью напряглось его тело, но постарался овладеть собой, сжимая ее в объятиях. Ее губы имели вкус сладчайшего вина.

Он с трудом оторвался от них.

— Сколько тебе пришлось выпить, чтобы решиться на это? — нежно прошептал он.

Она обожгла его огнем своих фиалковых глаз.

— Не так уж и много…

— Ну что ж, продолжай.

— Продолжать?

— Раздень меня.

Она заметно побледнела, но не собиралась идти на попятную. Он решил, что может немного облегчить ее задачу, и сам снял перевязь с мечом, мантию и рубашку. Затем он вновь прижал ее к себе, весь горя от страсти, ощущая такой же огонь в ее трепещущем теле. Она мягко высвободилась, помогая ему раздеться до конца. Она легко прикасалась к его телу, целовала его плечи, шею, ее нежные соски то и дело возбуждающе касались груди, вздымавшейся от участившегося дыхания. Ему казалось, что он не выдержит этой сладостной муки, что сердце вот-вот выскочит из груди. Едва сознавая что он делает, Конар сбросил сапоги и панталоны. Она замерла перед ним.

— Свежая, благоухающая, покорная и возбуждающая, — прошептал он.

— Я не могу…

— Леди, вы уже прошли половину пути!

Она стала нежно гладить его плечи, целовать лицо и грудь. Потом страстно прильнула к нему всем телом, не переставая ласкать его.

Когда пальцы ее нежно коснулись его мужского орудия, готового к любви, и осторожно сжали его, он не в силах был сдержать хриплого стона; его тело судорожно напряглось в ожидании приближающегося наслаждения. На мгновение она расслабила пальцы.

— Господи Иисусе, нет! — быстро шепнул он. Колени его стали ватными, ему пришлось прислониться к двери, чтобы не упасть. — Господи Иисусе, не останавливайся!

Ее темноволосая головка склонилась перед ним, она опустилась на колени.