Отряд Элдреда я ожидал поутру, но, когда поднялся на самую высокую точку крепости рядом с большой стеной, не заметил ни в западной, ни в северной стороне зарева, выдающего лагерь. Я вернулся мыслями к визиту Домналла и его словам про то, что у меня нет союзников. Это правда. Множество моих друзей раскидано по всей Британии, но дружба – хрупкая вещь, когда амбиции королей подливают масла в огонь войны. Если опасения Этельстана справедливы, война эта будет самой ужасной в британской истории.

Утром на рассвете я отрядил Гербрухта с четырьмя десятками воинов на «Сперхафоке» на север, чтобы выяснить судьбу Эгила. С запада дул теплый ветер, обещавший быстро доставить корабль туда и обратно, если только после полудня не наступит летний штиль. Судно поменьше послал на Линдисфарену, где обосновался чокнутый епископ Иеремия во главе своей паствы. Оно вернулось с грузом соли, выпаренной в котлах на островном берегу, и с обещанием Иеремии прислать следом провизию. Взамен он, ясное дело, хотел серебра. Безумцем Иеремия быть мог, епископом не был точно, но разделял страсть большинства настоящих иерархов к блестящим монетам. Соль его нам пригодилась, когда во дворе крепости начался забой скота, которому при обычном раскладе предстояло дожить до зимы.

Не исключено, что я вообразил угрозу. Быть может, мой сын-епископ солгал? Он ловко подбил меня сбежать из Бургема якобы с целью опередить Элдреда, но что, если Элдред не придет? Вдруг Освальд просто старался убедить Этельстана, будто я на самом деле сговорился с Константином? Мое поспешное бегство будет выглядеть предательством в глазах Этельстана. Выходит, если не придет Элдред, то жди в гости куда более многочисленную армию короля, достаточно сильную, чтобы взять нас измором. Это месть сына, подумал я, коснулся висящего на груди молота и, поскольку никогда не стоит шутить с судьбой, сплюнул.

А потом пришел Элдред.

О появлении отряда мне сообщил Осви. Дружинники расположились значительно севернее Беббанбурга и наблюдали за дорогой из владений Эгила. Элдред, как я предполагал, должен был пойти следом за Эгилом, а потом, исполняя поручение Этельстана, двинуться на юг, к Беббанбургу. Не успел Осви добраться до крепости, как я уже сложил у рта ладони и крикнул своим воинам: «По местам!»

Я сочинил для Элдреда представление, и мои люди, исполнявшие отведенные им роли, поспешили приготовиться. Они предвкушали забаву, не отдавая себе отчета, что мои действия способны навлечь на Беббанбург гнев всей саксонской Британии. Большинство скрылось в своих жилищах, часть собралась в главном доме, в примыкающих к пиршественному залу палатах, но все без исключения в доспехах, шлемах и с оружием. На стенах глазам Элдреда должны были предстать всего с полдюжины, и всем этим шестерым полагалось иметь вид усталый и неряшливый. Едва Осви галопом промчался через песчаный перешеек и оказался в нижнем дворе, Ворота Черепов закрыли и заперли.

– Господин, их под две сотни, – сообщил Осви, поднявшись ко мне на стену на укрепление над внутренними воротами.

– Алые плащи?

– Алых плащей хватает, – сказал он. – Около пятидесяти.

Значит, Элдред, самопровозглашенный владетель Беббанбурга, привел с собой часть ближних дружинников Этельстана, его отборных воинов.

– Молодец! – похвалил я Осви, потом снова приставил ко рту ладони и крикнул находившемуся внизу Бергу, младшему брату Эгила и одному из самых преданных и толковых моих людей: – Ты знаешь, что должен делать?

Берг только ухмыльнулся и помахал в ответ. Я выделил ему пять человек, которые стояли рядом с ним за Воротами Черепов. Все были в доспехах, но я специально нашел для них старые кольчуги, с порванными звеньями и покрытые ржавчиной. Двор позади них был густо залит кровью и гудел от мух. Его буквально завалили забитыми и наполовину разделанными тушами.