Девушка кашлянула, попробовала голос, потом сказала:

– Отец, спору нет, я, конечно, должна выйти замуж. Мне это известно лучше, чем кому бы то ни было. И мне радостно было бы подчиниться твоей воле, но… но почему именно дом Гарис? Я просто ненавижу его! Я его терпеть не могу!.. Он же похож на жабу. – Она почти выкрикнула последние слова, но тут же спохватилась, заставила себя успокоиться. Ее голос не должен срываться на крик – будет только хуже.

Отец понимающе покивал.

– Я долго пытался подобрать тебе самую лучшую пару. Делал все, что в моих силах. И думаю, что в этом случае не ошибся. Он наследник Скатфелла, Роми, и не так далек от титула лорда Алдарана. Если, конечно, старый лорд умрет бездетным. А откуда у него могут взяться дети? Я ведь небогатый человек и не могу выделить тебе большое приданое, а Скатфеллы состоятельны настолько, что им в общем‑то безразлично, что ты принесешь с собой. Дому Гарису просто нужна жена.

– Он уже трех вогнал в могилу, – в отчаянии воскликнула Ромили, – а теперь собирается жениться на девочке, которой только‑только исполнилось пятнадцать!..

– Одну причину он сам просил довести до твоего сведения. Беда в том, что прежние жены были слабы здоровьем и приходились ему близкими родственницами. Он хочет взять жену из другого дома. Если ты родишь ему здорового сына, это будет большая удача для тебя. Дом Гарис исполнит все, что ты пожелаешь.

– А если нет? Если я умру, то никому не будет интересно, была ли я счастлива или нет! – воскликнула Ромили, и слезы ручьем хлынули из ее глаз. – Отец, я просто не могу! Я не в состоянии выйти за него замуж, он вызывает у меня отвращение. О папа, я не пытаюсь оспорить твое решение, я с охотой стану женой кого угодно, хоть Синила, хоть дома Алдерика…

– Алдерика? Хе‑хе… – Отец взял ее за подбородок и, подняв голову, заглянул в лицо. – Теперь скажи мне правду, девочка. Дом Гарис желает, чтобы ты была чиста и невинна. Уж не этот ли надменный отпрыск Кастамиров взволновал твои чувства, дочь? Уж не соблазнил ли он тебя, этот гость, пробравшийся под теплую крышу?..

– Дом Алдерик ни разу ни словом, ни жестом, ни поступком не выказал мне неуважения. Так что твои подозрения необоснованны. Я ни разу не встречалась с ним с глазу на глаз – только в присутствии матери, тебя или Дарена, – возмутилась Ромили. – Я упомянула его только потому, что не испытываю к нему отвращения. Ни к нему, ни к Синилу, ни к любому другому здоровому молодому человеку, который был бы чуть постарше меня или одного со мною возраста. Но этот… этот скользкий… – Она даже договорить не смогла – сжала губы, чтобы не вскрикнуть, только пальцы ее непроизвольно сжались и разжались.

– Ромили, – мягко сказал отец, придерживая ее подбородок. – Дом Гарис не так стар, как тебе кажется, ведь не старика‑лорда я выбрал тебе в мужья. Послушай, он не какой‑нибудь сумасброд, который неизвестно что выкинет, не пьяница, не азартный игрок, не безумный мот, готовый растранжирить все, что попадет под руку. Я знаю Гариса с младенчества – он добрый малый. Честный, хорошего рода. Тебе не следует задирать нос перед ним. Красота скоро поблекнет, но честь и гордое, благородное имя, полученное при рождении, не поблекнут никогда. Тем более покладистый, несклочный характер. Именно такого мужа я искал для тебя, Роми. Ты еще глупа и не видишь дальше собственного носа. Тебя влекут красавчики и ловкие танцоры, а мы, родители, смотрим глубже. Опыт нам это позволяет! Прожитые годы, они вот тут, – он похлопал себя по шее, – скапливаются. Вот где хомутом висят…

О чем здесь говорить! – обреченно подумала Ромили. Ну упомяну ему о сцене в галерее – ну и что из этого? Проймешь его этим, что ли? Но и помалкивать было невмоготу – вроде бы отец пытался убедить ее, старался достучаться до ее умишка, почему бы не попытаться добраться до его рассудка?

– Он… он так смотрел на меня… ну, будто я голая… И когда мы танцевали, когда он положил на меня свои руки…

Отец нахмурился, опасливо глянул по сторонам.