Музыка, журчание голосов, мягкий свет и блеск золотого шампанского в бокале заставили ее почувствовать в этот момент, что это действительно лучшая часть ее жизни.

«Чего мне еще желать?» — спросила себя Карлотта, потому что внутренний голос предупреждал, что этого недостаточно.

— Поговорите со мной, — сказала она быстро Норману. — Расскажите, что вы делали?

— Весь день я был в Мелчестере и добрался до Лондона только в половине одиннадцатого.

— Как дела на фабрике? — спросила Карлотта, как будто речь шла о любимом животном.

— Новая фабрика почти готова, — ответил он. — Мы работаем день и ночь.

— Вы довольны результатами? — безразлично спросила она.

— До этого еще далеко. Может быть, когда станки начнут работать и мы будем выпускать самолеты.

Он говорил небрежно, но у него в глазах появилась искра интереса.

«Как он любит свою работу, — подумала Карлотта. — Я хотела бы чувствовать то же самое».

Она вздохнула, и Норман быстро сказал:

— Вас что-нибудь беспокоит?

Карлотта кивнула.

— Да, — сказала она, — меня беспокоит моя персона.

— Но почему? — спросил он.

— Мне кажется, что я плыву по волнам, — сказала она. — Вы всегда планируете заранее, работаете для будущего, смотрите вперед, стараетесь, боретесь, полны честолюбия и, более того, у вас есть шанс получить удовлетворение. Я же не знаю, чего хочу, и, как ребенок, не буду счастлива, пока этого не получу.

— А сцена? — спросил он.

— Я могла бы оставить ее хоть завтра и не заметить, что это произошло, — ответила Карлотта. — Я люблю жизнь театра — до определенной степени — и артистов, они добрые, щедрые души, но они так меняются по другую сторону рампы. Но если я брошу сцену, чем еще мне заняться? Магда не хочет брать меня в свое дело и никогда этого не хотела. Я была бы совершенно бесполезна, у меня нет художественного вкуса и других способностей, чтобы заинтересовать людей. Там для меня ничего нет. Может быть, все это потому, что я только наполовину англичанка.

— Я думаю, должна быть другая причина, — сказал Норман.

— Какая же? — спросила Карлотта.

— Вам нужен свой собственный дом, — ответил он.

Она вздрогнула при этих словах, почувствовав, что он смотрит на нее, и перевела свой взгляд на танцующих. Ее охватило чувство смятения. Норман собирался сделать ей предложение, а она не знала, что ответить. Как вспышка перед ней промелькнули все те преимущества, которые он мог предложить ей. Она не могла притворяться, даже перед собой, что ей не хотелось бы иметь титул. Она знала, что двери общества открылись бы перед ней, что она могла бы удовлетворить свою любовь к роскоши, свое желание путешествовать, щедрость, которую она всегда хотела проявлять, все это могло бы принадлежать ей! Но тот же самый предостерегающий голос в ней добавил: «Но только с Норманом в придачу». Она знала, что он собирается снова заговорить, что через минуту она должна будет принять решение, одно или другое.

Она взяла бокал и поднесла к губам. Она знала, что рука ее дрожит и что ей страшно.

Глава девятая

Скай растянулась на вереске, окаймлявшем озеро. Два спаниеля, сопровождавшие ее на прогулке, утолив жажду, легли у ее ног. Она гуляла почти два часа и чувствовала приятную усталость. Ноги немного болели, поскольку почти не испытывали физической нагрузки за те три месяца, что она провела в Лондоне.

Был чудесный майский день.