– Пашка сказал, что им очень повезло – там у них в скиту древнее святилище есть, вот волхвы их сразу на алтарь и уложили. К тому же среди них сильная ведунья лекарка. Но мой внук теперь полностью седой и постарел лет на десять. Кто за это ответит?! У меня, Петя, сердце оборвалось, когда я его увидел. Нет, боевой дух его не сломлен, но это ведь теперь, как будто совсем другой человек…

Голос Александра Ивановича дрогнул, и он, сглотнув, отвернулся к окну. В кабинете воцарилась гнетущая тишина. А когда Бекетов поднял взгляд на князя, в нем сверкнула лютая ненависть к посмевшим обидеть его внука.

– Петя… если у нас не получиться убрать самозванца с трона, клянусь: я лично раздавлю эту гадину, чего бы мне это не стоило – хоть даже жизни. Бекетовы такого не прощают.

– И я тебе в этом помогу. Только сейчас нужно отложить месть. Что с внуком помирился – молодец! И выдать его за сына покойного брата, тоже отличная идея. Но пора заняться неотложными делами. Письмо от Павла Михайловича привез?

Бекетов кивнул и вытащил из внутреннего кармана письмо князя Мещерского. Петр Васильевич вскрыл его и быстро пробежал глазами послание от Патриарха. Перечитал его еще раз и, призвав огонь, поджег письмо. Наблюдая за тем, как оно сгорает и превращается в пепел, задумчиво проговорил.

– Павел Михайлович пишет, что пора нам что то решать с Алексеем Петровичем. Раз беглецов объявили погибшими, и сыск по их делу завершен, значит, хватит им на болотах отсиживаться. Готовь, Саша, для Алексея убежище в Костроме, а оттуда ближе к делу тайно перевезём его в Москву. Надежные люди там есть, дом уже подыскивают.

– Поселю его, пожалуй, в имении покойного Михаила в Лужках. Место там у нас тихое, никто из дворовых его точно не знает, а от города то имение недалеко. Если кто приедет встретиться с Алексеем – лучшего места не придумать. Ну, а в случае опасности надежно спрячем его у волхвов. Там схронов и капищ на болотах тоже хватает.

– И впрямь, удачное место – согласно кивнул Лопухин – займись этим. А я тут одну интригу закрутил, пора подтолкнуть царя к нужному нам решению…

* * *

– … Паш, ты чего такой задумчивый, или с дедом опять поссорился? – рядом со мной на скамью уселся Петр, и почти тут же следом к нам присоединился Котофей.

– Нет… с дедом вроде бы все хорошо сложилось – успокоил я друга – думал, что будет хуже. А он оказался вполне нормальным стариком.

– Тогда о чем грустишь? Все переживаешь, что не помнишь ничего?

– Ну, да. Мне ведь придется изображать перед людьми своего дядюшку Константина, а я даже не представляю, что он за человек.

– А какая разница? Сам же сказал, что он лет пятнадцать не был дома – теперь его никто толком не помнит. Не переживай зря, все будет хорошо, и ты справишься. Я вот больше нервничаю, что мы с тобой, Паш, расстаемся – печально вздохнул Южинский.

– Нашел о чем расстраиваться… Отдыхай и набирайся сил, пока есть такая возможность, дар свой тренируй и развивай. До осени мы с тобой в любом случае увидимся, а скорее всего и раньше.

– Знаешь, я уже привык, что ты всегда где то рядом. Даже в Петровской крепости или в тюрьме ты находился в соседней камере, и это придавало мне сил – грустно усмехнулся друг – а теперь вот вдруг уезжаешь без меня в Кострому.

– Так надо, Петь, потерпи. Осенью все окончательно решится, и если бог даст – будем потом жить спокойно, забыв про все наши беды. И знаешь, Петь, будет гораздо лучше, если ты сразу привыкнешь называть меня Костей. Запомни: Павла Стоцкого больше нет. Перед тобой Константин Михайлович Бекетов.

– Костя… – покатал на языке мое имя Петр и улыбнулся – А знаешь, тебе даже идет! Ты и правда, все меньше похож на прежнего Поля Стоцкого, каким я его знал.