– Радоница. Навий день. Сегодня всех умерших родственников поминают.

– Так это родительская?

– Можно и так сказать. На кладбище нам, увы, сходить не удастся, а вот тризну справим. И Володара, и всех других родственников помянем.

– Так это языческий обычай? А я всегда думал, что православный праздник.

– Костя, откуда ты такой наивный только взялся?! Да, разве Церковь разрешит людям есть и пить на могилах предков? – усмехнулась Василиса – Это же против всех церковных канонов. На самом деле тризна нужна не только, чтобы почтить усопших родных, но и отогнать злые силы от живущих.

Дальше я узнаю, что далеко не все души после смерти проходят путь перерождения. Иные не могут очиститься от былых обид, простить себя и близких, они остаются злыми духами – навьями, скитаясь по земле. Но есть души, которые сами не желают для себя перерождения в мире Яви, а выбирают вместо этого стать хранителями своего Рода.

Такие души остаются в Светлой Нави – преддверье мира мёртвых. Но несколько раз в год они возвращаются в Явь, чтобы встретиться тут с родными и дать им свою помощь. Вот к ним и идут на кладбище, для них на красивом рушнике расставляют еду и поливают могилы пивом и хлебным вином, поминая своих предков. В этом и есть истинный смысл Радоницы, а церковь лишь «прихватизировала» языческий праздник.

– Вот, бери и неси все на стол…

Наша хозяюшка накрасила яиц, как на пасху, только сегодня они все зеленого и желтого цвета – «жалобного», как назвала их Василиса. И кутью сготовила, как у нас на поминках, и поминальные блины напекла, и пироги с самыми разными начинками. И конечно, за своим фирменным полугаром мне в кладовую отправила – куда ж без него.

В общем, помянули мы и Володара, и погибших волхвов, и потом каждый своих умерших родственников. Все честь по чести. Так, как столетиями и поминали наши предки своих прародителей. А мы потом растеряли их традиции, забыв исконный смысл обрядов и народных праздников.

А к вечеру пошел первый по настоящему весенний дождь. И Василиса погнала нас всех на улицу умываться «небесной водицей». Потом мы пили чай под тихий шелест дождя и предавались воспоминаниям из детства. Засыпал я таким умиротворенным, каким давно себя не чувствовал. И снились мне умершие родители и бабушки с дедушками, сидящие за длинным столом, заставленным тарелками с едой. Все молодые, веселые – такие, какими я видел их в далеком детстве, на наших семейных праздниках.

И от них пришло мне понимание, что все в моей жизни наладится, и иду я правильной дорогой…

Глава 8

Неделя, наполненная тренировками с Истиславом, «лекциями» Алексея Петровича и моим усиленным откормом стараниями Василисы, пролетела незаметно. И вот уже нас снова провожают в дорогу. Насколько мы расстаемся с друзьями – пока непонятно, но надеюсь, что ненадолго. Окончательное решение будет принято после того, как Бекетов озвучит новости, привезенные из столицы.

Конечно, было бы очень неразумно ехать сразу всей компанией, не зная обстановки на дорогах. На всех ямщицких станциях, не говоря уже о становых приставах в селах и городах, наверняка есть «ориентировки» со словесным описанием беглецов из Шлисской крепости. Случай все таки неординарный. Еще и двух недель не прошло, как наш розыск отменили, а, зная русскую нерасторопность, эти ориентировки еще год там будут лежать. Меня то по ним теперь точно не узнают – седой и цвет глаз поменялся. А остальные? Поэтому сначала будет разведка, а уже потом переправка остальных в Кострому – второй партией, так сказать.

Планы у Бекетова слегка изменились, и встреча с ним у нас снова назначена в Старой Ладоге, но почему непонятно. Сокол принес лишь записку с краткой просьбой доставить меня в определенный день по известному адресу.