– Неужто отпустите старшую девку, ваша милость? – склонился к уху барина Степан.

– Посмотрим, как оно на заимке пойдет. Если ведьму прихватим, то нам сегодня не девок будет.

– И то, правда! – угодливо засмеялся «опричник» – А девка энта никуда не денется. Прикажете, и я в любой день за ней самолично съезжу.

– Съездишь. Но трогать не смей, накажу.

– Да, как можно то?! Я что ж, без понятия что ли? – притворно обиделся Степан.

Но Василий Николаевич заметил его плотоядный взгляд, брошенный на старшую дочь бондаря. Нет, не тронет, конечно – побоится господского гнева. Но похабство какое нибудь учинить по дороге может. И запугать потом девку, чтобы молчала от страха. Поэтому погрозил для острастки подручному кнутом и предупредил.

– Я ведь все равно узнаю. Догадываешься, что с тобой тогда станет? Управляющий давно на тебя злобу копит – отдаст дворовым мужикам на расправу, а те уж не пощадят.

Вот тут уж Степан испугался по настоящему, даже побледнел. Дворовые гридней люто ненавидели, а его поболее всех остальных. И было за что…

* * *

– …Ну долго еще идти? – нетерпеливо спросил Бахметьев бондаря, который шел первым, приглядываясь к одному ему известным приметам.

– Скоро придем ваша милость, недалече осталось…

Как Анисим выискивал путь среди сугробов и промоин – не понятно, но идущие за ним след в след гридни еще ни разу не черпанули сапогами воды. В какой то момент Василий Николаевич заметил, что следы к мужских сапог сливаются теперь с цепочкой следов женских. И радостно выдохнул – не обманул холоп. А ведь Бахметьев не поверил ему до конца, поэтому и шел последним.

Бондарь вполне мог и в трясину их завести – просто из звериной ненависти, которую помещик чувствовал в своих холопах. Вот вроде и рожи у них тупые, равнодушные, как у скотины, а так иногда полыхнет от них в спину такой лютой злобой, что аж, мурашки по коже бегут. Оттого и держал он всегда при себе псов – подручных, их то холопы ненавидели еще больше. За то, что вольные, а служат барину, охраняя его от холопов.

Вдалеке между стволами деревьев мелькнул темный сруб с покатой крышей, и в воздухе пахнуло дымком. Значит на заимке ведьма, не успела уйти. Чуть дальше за низкой избой виднелись черные столбы языческих идолов, видимо там и находилось проклятое капище. Вот и хорошо. Будет лишнее оправдание для инквизиторов, если лекарка и впрямь окажется дворянкой. Только пустое все это – какая дворянская дочь будет холопов лечить и посреди трясины жить? Сплетни одни…

– Барин, пощади! Больше смерти боюсь я мести богов древних! Не пойду к капищу, хоть режьте меня! – Анисим упал коленями в снег и, стянув треух, размашисто перекрестился – Я вас на твердь вывел, а дальше уж вы сами. А я здесь у деревьев в сторонке постою.

Подручные переглянулись между собой и задумчиво посмотрели на заимку, до которой идти оставалось всего ничего – шагов сто. К тому же туда вела цепочка женских следов, а по краю поляны росли деревья с ровными толстыми стволами. Здесь уже действительно начинался остров посреди трясины.

– Барин, что скажете? Может, пусть идет? – спросил Степан, намекая, что дальше начнется такое, что холопу видеть не стоит – Тропу мы хорошо протоптали, небо ясное, до вечера чай не заметет. Да, мы и сами быстро здесь управимся.

Бахметьев задумчиво пожевал губу, обдумывая предложение Степана. Дойти назад по своим же следам особого труда и правда, не составит – все они заядлые охотники.