— Заводчик наш ярославский... Волков, Фёдор Григорьевич, — вполголоса объяснил дед.

У Насти промелькнуло: неужто тот самый Волков, у которого представления показывают? Этим летом собралась она поглядеть на них, да вместо этого к барыне на расправу угодила.

Спросила у деда: тот ли? Дед ответил:

— Он самый.

— Какой же Волков? — не отставала Настя. — Молодой? Или другой, постарше?

А тех двоих уже не видно. Только дождь шуршит по воде. И на мокром берегу следы их ног затягивает песок.

Дед разговорился:

— Постарше — этот так себе, можно сказать — ничего, волковский приказчик. А молодой и есть сам Фёдор Григорьевич. Самостоятельный человек. Большого разума. Зряшное про него люди толкуют, будто он свои заводские дела бросил и какими-то потехами занялся. Пустые наговоры! Представления, это верно, у него в амбаре всё лето показывали, однако же и дела у него идут ходко. А разве худое — эти представления? Вон сыновья купца Соковникова... Того, чьи лавки в Земляном городе красным товаром торгуют... Срамота сказать, чего эти молодчики учиняют!

А Настя не слушает дедову болтовню. У неё своё в голове.

Значит, сам Фёдор Григорьевич подошёл к ней в тот летний день? Видно, хотел её спросить. А она-то... Ах, глупая, глупая! Застыдилась, кинулась бежать, словечка не дала ему вымолвить...

А дождь всё моросит, всё сыплет. Рябой стала от него Волга. Холодные сизые тучи низко свисли над водой. Осенний ветер треплет кое-где уцелевшие листья прибрежных ракит... .

Пятно на потолке

Нынче барин Никита Петрович глянул на потолок в своём кабинете и разгневался. На потолке пятно. В левом углу, над окном. Большое пятно, и с прозеленью.

— Гришка! — крикнул Никита Петрович.

Баринов камердинер Гришка явился тотчас.

— Вы что, хамово отродье, смотрите?

Барин показал пальцем на потолок.

— Дармоеды! Бездельники! Чтобы завтра побелить потолок... Шкуру спущу!

Выскочив от барина, Гришка постоял возле двери, почесал затылок.

Оно, конечно, пятно... Так ведь сколько времени там было! И вдруг — нате вам! — заметил барин. Придётся приказчика Петра Савельевича сыскать. Сказать, чтобы побелили. Да возьмёт ли побелка? Всё равно проступит пятно.

Приказчика Петра Савельевича Гришка поймал во дворе. Тот Гришку выслушал. Погладил окладистую бороду, тоже почесал затылок и объявил:

— Без купороса не обойтись! Бели не бели, а пятно будет. — Подумав, сказал: — Нужно кого-нибудь к Волковым сгонять. Купороса у них взять.

А по двору пробегала Настя. Бежала из людской кухни. Стряпуха Варвара до отвала накормила её кашей с конопляным маслом. И сказала: «Ладно тебе день-деньской воду таскать. Хватит! Залезай-ка на печку, отдохни в тепле...»

На печь Насте не хотелось. И теперь, сытая и довольная, переобувшись в новые, сухие лапти, летела она по двору в одном летнем сарафане, лишь накинув на голову цветастый платок.

Увидав её, приказчик крикнул:

— Эй ты... как тебя?

Настя остановилась. Подумала: неужто опять по воду пошлют? Ой, и неохота же!

— Где купцы Волковы живут, знаешь? — спросил приказчик.

Настя хоть и не знала, но головой закивала: как же, мол, знаю, знаю!

— Беги к ним. Нынче к вечеру пусть купороса доставят сколько надо. Скажешь, Никиты Петровича кабинет купоросить станем. Ну, чего вытаращилась?

Настя метнулась к воротам. Как была в одном сарафане, так и побежала. Боялась, чтобы приказчик не раздумал, чтобы кого другого вместо неё не послал.

А дождя в этот день не было. Сухим ноябрьским ветром землю обмело и высушило. 

Репетиция

Сегодня, как вчера, как третьего дня, как всю последнюю неделю, идёт репетиция «Хорева», трагедии в пяти действиях, в стихах, Александра Сумарокова.