Ленуар действительно хотел многого. Он решил, что наступило время реванша. На выставку 1862 года он послал свою четырехсильную машину и был совершенно уверен в ее успехе — настолько уверен, что даже не позаботился предварительно выяснить, с какими конкурентами ему придется там встретиться. Он вообще перестал следить за рынком в своей области.

И все же эпоха работала на него: выставка прошла отлично.

Очень легко досталась Жану и другая победа — на Парижской выставке 1864 года.

К этому времени в одной только Франции в ходу было уже более трехсот его двигателей. Кроме того, они строились, хотя и не так активно, в Англии.

Ленуар пожинал плоды успеха. Победу своей машины он рассматривал как свою собственную победу, как признание гениальности, преодолевшей условия времени и препятствия, воздвигаемые врагами. Он искренне удивился бы, услышав от кого-либо, что он, Ленуар, не более как орудие в руках своего сословия — мелких промышленников, мелких фабрикантов, разбогатевших мастеров, мещан, желающих пустить свои средства в новый вид оборота — в индустрию.

Частица сил эпохи, сил революционного подъема, вызывающего к жизни новые идеи во всех областях творчества, — маленькая частица всего этого досталась и гарсону Жану Ленуару. Он использовал ее, эту силу, так, как подсказывал ему здравый смысл, как подсказывали те самые господа фабриканты, которым он подносил вечерний стаканчик грошового вина.

И такова была сила этой идеи, рожденной эпохой подъема нации, что, сколько бы ни сопротивлялись ей реакционные силы — в самой промышленности, в администрации и где угодно, в пределах Франции или за границей, — она не могла не победить.

11

Инженер Морелль, директор и железнодорожный акционер, не торопился. Прищурив глаза и смакуя каждый глоток, он допивал послеобеденный кофе.

То ли от горячего напитка, то ли от самой конституции господина Морелля затылок его был похож на розовый животик откормленного поросенка. Над складками шеи щетинились серебристые волоски.

Инженер Морелль считался испытанным бойцом на биржевой арене. Он привык чувствовать свое превосходство над мелкотой, и это давно перестало смущать его. Наверное, именно поэтому он не слишком спешил сейчас к ожидавшим в приемной посетителям, хотя они и были приглашены по весьма важному делу: господин Морелль узнал, что фабрикант газовых машин с улицы Рокетт, Жан-Этьен Ленуар, является не кем иным, как сыном его родной сестры, бывшей замужем за каким-то люксембургским купцом.

Инженер Морелль полагал, что, пользуясь этой родственной связью, он сможет неплохо обделать подвернувшееся дельце с неким изобретателем, по фамилии Миллион.

Миллион был автором нового типа газового двигателя, существенно отличающегося от других. По предположениям изобретателя, новый двигатель будет в несколько раз экономичнее нынешних.

Соображения, на которых Миллион основывался, принадлежали ученому Бо де Роша и сводились, в основном, к следующему: повышение качеств двигателя внутреннего сгорания должно идти в первую очередь по пути повышения степени предварительного сжатия рабочей смеси в цилиндре.

Причиной крайней неэкономичности газовых машин Ленуара, по мнению Бо де Роша, является отсутствие в них предварительного сжатия рабочей смеси, неполное расширение газов и большие потери тепла, уходящего сквозь стенки цилиндра. Бо де Роша утверждал, что его предложение не касается самой сути вопроса и содержит в себе лишь секрет экономичности газовой машины. Степень использования работоспособности газов зависит от величины начального давления рабочей смеси. А это давление может быть достигнуто лишь сжиманием смеси перед ее воспламенением.