Любопытно, что герои «Горя от ума», помимо личного, отдельного «завтра», обладали и общим. Если Фамусовы, Хрюмины, Хлестовы и Тугоуховские уходили в прошлое, то молодому поколению предстояло жить в наступавшем царствовании. Согласимся, что Грибоедов подарил Чацкому некоторые свои черты. В образе Скалозуба многие, возможно задним числом, видели карикатуру на Паскевича. А Молчалины — всегда найдутся.

Итак, пофантазируем. Вместо того чтобы жениться на опозоренной Софье, Скалозуб выбрал кузину Чацкого, которая не присутствует в тексте. Через некоторое время Александр Андреевич решил вновь поступить на службу, теперь статскую в Министерстве иностранных дел. Он так остепенился, что даже подал проект о переселении государственных крестьян из России на чайные плантации в Грузию. Строки про «амуров и зефиров», распроданных «поодиночке», и верных слуг, на которых выменяли «борзые три собаки», — оказались юношеской горячкой. Зато способности — «прекрасно пишет, переводит» — пришлись новому командующему на Кавказе кстати. Сам-то он писать не мастер, зато по старой московской традиции «радел родному человечку». Карьера Чацкого пошла вверх. Он женился на грузинской аристократке, почти девочке, страстно влюбленной в него, и забыл амурные неудачи прежних лет.

Наконец, героя направили полномочным послом в Тегеран — пик карьеры. Только что закончилась Русско-персидская война. Он представлял победившую сторону, старался всеми силами получить контрибуцию и заставить персов выполнять условия договора, но… Идет Русско-турецкая война, за ней последует возмущение в Польше. Западные державы, особенно Англия, чьи интересы скрестились с интересами России на Востоке, давят на Петербург и устраивают дипломатические провокации. Надо быть крайне осторожным…

Представим себе, что послом в «горячую точку» направлен человек с характером Чацкого, не умеющий поладить даже с московской родней. Что это? Глупость или преступление, как говорил П. Н. Милюков? Ни то ни другое. Уступка общественному мнению. Голосу тех самых людей, которые знали блестящие задатки Грибоедова и говорили о его способностях, не смущаясь недоверчивых улыбок.

«Все молодое, новое поколение в восторге, — доносил Фон-Фок. — Грибоедовым куплено тысячи голосов в пользу правительства. Литераторы, молодые способные чиновники и все умные люди торжествуют. Это победа над предрассудками и рутиной. „Так Петр Великий, так Екатерина создавали людей для себя и отечества“, — говорят в обществах. Возвышение Дашкова и Грибоедова (при сем вспоминают о… других способных людях, заброшенных в прежнее время) почитают залогом награды дарованиям, уму и усердию к службе… Он имеет толпы обожателей, везде, где только жил… Приобретение сего человека для правительства весьма важно в политическом отношении… Везде кричат: „Времена Петра!“».

Однако общественное мнение — не оракул. При всех блестящих способностях Грибоедова ему не хватало самой малости: умения щадить самолюбие окружающих: «Он был скромен, снисходителен в кругу друзей, но сильно вспыльчив, заносчив и раздражителен, когда встречал людей не по душе… Тут он готов был придраться к ним из пустяков, и горе тому, кто попадался к нему на зубок… Тогда соперник бывал разбит в пух и прах, потому что сарказмы его были неотразимы!»

Между тем вспыльчивость и заносчивость — не лучшие помощники дипломата. Еще до войны, в 1819 году, Грибоедов вел с наследником иранского престола Аббас-Мирзой переговоры о возвращении русских дезертиров, поступивших на персидскую службу и составивших особую часть в регулярной армии противника — Багадеран — полк богатырей. Переговоры шли трудно, Аббас-Мирза юлил, не хотел отдавать людей, даже заковал согласившихся в колодки.