|
., и осекся. - Боже милостивый! - Его бешенство разом утихло, он обмяк, съежился, точно проколотый воздушный шар, руками зажал себе рот, казалось, он готов вырвать свой язык, который произнес непроизносимое. - Я не то хотел сказать! Не то! Не то! Едва у Пэдди вырвались роковые слова, отец Ральф выпустил Мэгги и кинулся на Фрэнка. Вывернул его правую руку назад, своей левой обхватил за шею, так что едва не задушил. Он был силен, и хватка у него оказалась железная; Фрэнк пытался высвободиться, потом перестал сопротивляться, покорно покачал головой. Мэгги упала на пол и так и осталась на коленях, заливаясь слезами, и только беспомощно, с отчаянной мольбой смотрела то на отца, то на брата. Она не понимала, что произошло, но чувствовала - одного из них она теряет. - Именно то самое ты и хотел сказать, - хрипло вымолвил Фрэнк. - Наверно, я всегда это знал! Наверно, знал! - Он попытался повернуть голову к священнику. - Отпустите меня, отец Ральф. Я его не трону, клянусь богом, не трону. - Клянешься богом? Да будьте вы прокляты богом вовеки, вы оба! - прогремел отец Ральф, единственный, в ком теперь кипел гнев. - Если вы погубили девочку, я вас убью! Мне пришлось оставить ее здесь, чтоб она все это слышала, потому что я боялся - уведу ее, а вы тем временем друг друга прикончите, понятно это вам? И лучше бы прикончили, напрасно я вам помешал, остолопы безмозглые, только о себе и думаете! - Ладно, я ухожу, - тусклым, не своим голосом сказал Фрэнк. - Я поступаю в команду Джимми Шармена и никогда не вернусь. - Ты должен вернуться! - еле слышно выговорил Пэдди. - Что я скажу твоей матери? Ты ей дороже всех нас вместе взятых. Она мне вовек не простит! - Скажи ей, я поступил к Джимми Шармену, потому что хочу чего-то добиться. Это чистая правда. - То, что я сказал.., это не правда, Фрэнк. Черные глаза Фрэнка сверкнули презрением - чужие, неуместные глаза в этой семье, они озадачили отца Ральфа еще тогда, в день первой встречи: откуда у сероглазой Фионы и голубоглазого Пэдди взялся черноглазый сын? Отец Ральф знаком был с учением Менделя и полагал, что даже серые глаза Фионы этого никак не объясняют. Фрэнк взял пальто и шапку. - Ну, ясно, это правда! Наверно, я всегда это знал. Мне вспоминалось, мама играла на своем клавесине в комнате, какой у тебя сроду не было! И я чувствовал: тебя раньше не было, я был до тебя. Сперва она была моя. - Он беззвучно засмеялся. - Надо же, сколько лет я клял тебя, думал, ты затащил ее в болото, а это все из-за меня. Из-за меня! - Тут никто не виноват, Фрэнк, никто! - воскликнул священник и схватил его за, плечо. - Неисповедимы пути господни, поймите это! Фрэнк стряхнул его руку и легким, неслышным своим шагом, шагом опасного крадущегося зверя пошел к выходу. Да, он прирожденный боксер, мелькнуло в мозгу отца Ральфа - в бесстрастном мозгу прирожденного кардинала. - “Неисповедимы пути господни!” - передразнил с порога Фрэнк. - Когда вы разыгрываете пастыря духовного, вы просто попугай, преподобный де Брикассар! Да помилуй Бог вас самого, вот что я вам скажу, из всех нас вы тут один понятия не имеете, что вы такое на самом деле! Пэдди, мертвенно-бледный, сидя на стуле, не сводил испуганных глаз с Мэгги, а она съежилась на коленях у камина и все плакала и раскачивалась взад и вперед. Он встал, шагнул было к ней, но отец Ральф грубо оттолкнул его. |
