«Ты еще не показала себя как магистр, – думает он. – Не померилась силами с равными тебе. Пока этого не случилось, ты остаешься всего лишь диковинкой, рискованным опытом… и одни боги знают, что станется с тобой, когда другие проведают о твоем существовании».

– Я больше не твой учитель. – Эти слова тяжким грузом ложатся на его совесть, но их нужно произнести. – Теперь я могу только советовать, ничего более. Прошу тебя, поверь мне, как верила прежде. Ты едва ступила на новый путь, и ни ты, ни я не знаем, куда он приведет. Не губи свою душу в самом начале. Держись испытанной, торной дороги. Для дерзаний у тебя еще будет время.

Молчание и сверкающий взор служат ему ответом. Он тяжело вздыхает. При всем ученическом послушании она в основе своей остается все той же, какой впервые пришла к нему: сердитым, обиженным судьбой ребенком, который намерен схватить этот мир за волосы и силой вырвать желаемое. Теперь это в ее власти.

– Подожди хоть немного, – просит Итанус. – Обещай мне.

Она молчит долго, очень долго. До ее Перехода он знал бы, как она ответит, но теперь она совершенно непредсказуема.

– Хорошо, я подожду, – говорит она наконец. Итанус знает, что слово ее твердо, но огонь в глазах ясно свидетельствует о том, что долго ждать она не намерена.

Оставив его, она поворачивается и сходит по каменистому склону в лес.

Он молча провожает ее взглядом.

Глава 7

Когда рынок уже закрывался, поднялся ветер, и амулеты на шатре гадалки зазвенели, нестройным хором встречая ночь.

Гадалка Ракель сочла немногие монеты в своем кошельке и вздохнула. Мало она сегодня выручила, но иного и ждать нечего. Когда людям хорошо живется, они не обращаются за предсказаниями, а местные жители куда как довольны хорошей погодой после недавних дождей. Надежды растут вместе с зелеными всходами – какая же тут нужда к гадалке ходить? Даже болезни, обычные в летнюю пору, в нынешнем году обходят город стороной, точно сама Природа вознамерилась оставить здешних ведьм без работы.

Тем удачнее, что к ней недавно заглянул чужеземный магистр. Благодаря его щедрости она как‑нибудь переживет трудные времена… хотя при каждом прикосновении к его монетам ее пробирает дрожь. То недоброе, что связано с ними, недоступно глазам простых смертных, но она от рождения способна видеть то, чего не видят другие, и ее не обманешь. Но что же это – зло, заключенное в нем самом, или качество, присущее ему как магистру? Она никого из магистров не знала достаточно близко, чтобы судить об этом, а после получения денег от давешнего надеялась, что и впредь не будет иметь с ними дела. Уж очень страшное это золото… словно и не людское.

Полотнище у входа шевельнулось явно не от ветра, и гадалка поспешно упрятала деньги поглубже.

– Кто там?

– Ты сегодня больше не принимаешь? – спросил мужской голос, густой и бархатистый, словно добрый эль.

– Отчего же? Пожалуйте.

Она встала навстречу гостю и расправила вышитую юбку.

Мужчина слегка нагнулся при входе. Высокий, с лицом, говорящим о красоте не только внешней, но и внутренней, он двигался с грацией, присущей молодости. Ракель заметила, что его одежда хоть и проста, но отменно скроена. Золота он тоже не носил, но Глаз показал ей следы прежних украшений.

Побуждаемая любопытством, она позволила себе толику магии, чтобы узнать, кто он такой. От узнанного дух у нее захватило, колени подкосились, и она отвесила вошедшему земной поклон.

– Ваше высочество…

– Не надо этого. Пожалуйста, встань.