– Но я валялся, как подыхающая собака. А это значит, что у моих пушек не было боезапаса против вируса Единства.

– Правильно. Но не в пример моей иммунной системе, твоя уже имела дело с чем‑то, напоминающим вирус Единства. То есть в тебе были какие‑то сходные антигены. Может, из‑за предыдущей инфекции; они опознавали одну или две основные последовательности в протеиновой оболочке, но в любом случае этого оказалось достаточно, чтобы иммунная система вступила в бой и Т‑клетки объявили войну чужакам.

До чего хорошо, что есть такие Т‑клетки, подумал Джек. Но почему именно мои оказались такими особыми?

– Дело в том, Кейт, что я практически никогда не болел. Ко мне вообще не прилипала никакая зараза, не говоря уж о такой экзотической.

– Джиа рассказывала мне, что прошлым летом ты был тяжело болен – почти так, как вчера.

– Ах, это. Но я не подхватил никаких микробов. Просто раны воспалились.

– Раны? – нахмурилась Кейт. – Кто тебя ранил?

Джек уже был готов сказать «не кто, а что»,  когда вдруг все сошлось воедино, и голова у него пошла кругом, словно он получил крепкий подзатыльник.

– Силы небесные!

– Что?

Ну как он может рассказать ей о тех созданиях, которые чуть не прикончили его прошлым августом, что когти, которыми один из них располосовал его грудь, были ядовитыми и потом несколько дней он метался в жару. И если его иммунная система, справившись с этой неизвестной заразой, опознала и вирус Единства, то, значит, они как‑то связаны.

Не стоит ли за вирусом та самая сила, которая отвечала и за те существа? Что тут вообще происходит? Ему нужна информация, но он не знает, где найти ее.

– Джек, что с тобой делается?

Стоит ли рассказать ей? Ни в коем случае. Его история еще фантастичнее, чем ее. И как он может объяснить то, чего сам не понимает? Он осознавал лишь одно – они имеют дело с воплощением Зла.

Как правило, Джек не верил, что зло вечно и неизменно. Но ему довелось узнать, что оно рядом – можно было не верить, но он столкнулся с ним, – и не только совершенно реальное, но и очень голодное.

Он с силой прижал ладони к глазам, но это не помогло – мысли шли кругом. Не стоит и пытаться увидеть все целиком. Он должен заняться лишь Кейт и выяснить, что заразило ее.

– Голова раскалывается, – соврал он.

– Ты собирался рассказать мне о тех ранах.

– Да в них не было ничего особенного.

– Ты мог этого и не знать. Что‑то…

– Прошу тебя, Кейт, займемся этим попозже…

– Но меня это волнует именно сейчас, Джек! – сказала она, и он увидел, что глаза ее наполняются слезами. – Я не хочу умирать.

– Тебе и не придется.

– Нет, так и будет! Умирает мое «я»… – Она постучала пальцем по виску, и по щекам потекли слезы. – Я умираю вот здесь. Меня поедают живьем. Нейрон за нейроном. Скоро меня не станет, Джек, а я не хочу уходить. Мне еще так много надо сделать!

Сейчас Кейт напоминала скорее испуганную маленькую девочку, чем профессионального врача, мать двоих детей, и у Джека разрывалось сердце от жалости к ней.

Он сделал усилие, чтобы подняться. Комната закружилась перед глазами, но он стиснул зубы и устоял на ногах. Джек опустился на колени перед сестрой и обхватил ее руками.