– Прости, Джек, – наконец произнесла Кейт, отойдя от него, но недалеко. – Обычно я не теряюсь, но…

– Как и любой из нас, – сказал он, глядя на нее. – Сейчас у тебя все в порядке?

Кейт кивнула, хотя на самом деле этого не думала. Что вообще значит – «все в порядке»?

– Ты хочешь сказать, я ли это на самом деле? Да. Единство пропало… по крайней мере, в данный момент. – Оно исчезло со сцены, но Кейт чувствовала где‑то недалеко дуновение его крыл. – Но это победа, Джек.

– Не говори так, Кейт. – На его лице застыло напряженное выражение.

– Это правда. Мне казалось, что с каждым часом становится все меньше меня и все больше Единства. Словно злокачественная опухоль метастазами расползалась по телу, размножалась в каждом органе, во всех тканях, изгоняя здоровые клетки, – пока я вся не стала одной сплошной опухолью.

– Кейт…

– Я была на  грани того, чтобы  убить тебя, Джек! Если бы ты не проснулся…

У нее снова перехватило горло рыданием, когда она представила, как лезвие входит в его грудь, но на этот раз она не позволит себе снова сломаться. Времени так мало.

– Ты победишь. Я это вижу.

– Но ты не видишь, что я проигрываю. Прошлым вечером я полностью остановила нож, а вот…

– Прошлым вечером?

– Да! Пока ты спал. Тот же самый нож, но я победила. Сегодня все было по‑другому. Оно оказалось сильнее. – Она вспомнила подступающее безволие, уходящее желание сопротивляться и ту страшную, уродливую часть себя, которая шептала: «Да! Сделай это! Сделай!» – Еще двадцать или тридцать секунд и…

– Боже…

– Но самое худшее, что мне это начинает нравиться, Джек. Сейчас‑то меня тошнит, но когда Единство во мне… это любовь, это полное и безоговорочное приятие, это чувство, что я часть чего‑то огромного и важного… знаешь, это сильнее, чем наркотик… и мой пораженный мозг уступает.

– Но сейчас ты в норме.

– Сейчас. Но я же не могу провести остаток жизни, стоя перед микроволновкой.

Он жестко посмотрел на нее:

– Не беспокойся. Тебе не придется.

Она знала, о чем он думает, но, несмотря на все, что ей пришлось испытать, эта идея продолжала привлекать ее.

– Единство и раньше нацеливалось на тебя, Джек, но теперь, когда ты убил Эллен, оно серьезно возьмется за тебя.

– Так ее звали? Кейт кивнула:

– Ее потеря нанесла Единству серьезный удар. И они хотят покончить с тобой. Они могут подстроить тебе ловушку.

– Пусть…

– Их семеро, и они могут следить за тобой, ничем не выдавая себя. Представь себе, Джек: семь умов, и каждый доподлинно знает, что думают другие, что делают и что собираются делать.

– Но они будут играть по моим правилам.

– У меня есть идея получше. – Она только что пришла ей в голову. – Увези меня из Нью‑Йорка. Как можно дальше.

– То есть туда, где Единство до тебя не дотянется?

– Да. Ведь должен же быть предел его возможностям. Если я окажусь достаточно далеко, чтобы его радар меня не нащупал…

– И если они тебя не найдут, то и управлять тобой не смогут. – Когда Джек потянулся к телефону, с лица его сползло мрачное выражение, которое лежало на нем с момента появления. – Я забронирую для нас два места до Калифорнии.

– Подожди, – сказала Кейт, когда ее посетила очередная мысль.