– Понятно, – покивал Гомо. – Судя по твоему рассказу, с подобными тварями лучше не встречаться. Этиоль пожал плечами.

– Они повсюду. Они хитры и непредсказуемы. Поговаривают, будто давным‑давно эромакади сами были жертвами пожирателей тьмы, эромакади, но мне что‑то не верится в эти дедовы сказки. Эромакади – это понятно, этих сколько угодно, но чтобы кто‑то насыщался злом, тьмой и подлыми намерениями – вряд ли. С другой стороны, мир ведь на чем‑то стоит, не разваливается… – Этиоль повернулся в сторону реки. – Ладно, если эромакади и приходил, то это был какой‑то маленький эромакади, пугливый… Сунул нос в наш мир – и сразу бежать.

– Надеюсь, – с чувством произнес Гомо. – Не нравится мне сражаться неизвестно с чем. С тварью, которую нельзя разглядеть.

– Да и для человека это не просто. В следующий раз, когда почувствуешь приступ хандры, когда свет тебе будет не мил, знай – где‑то поблизости притаился эромакади. Это он сглодал твою веселость духа, веру в себя и ожидание праздника.

Гомо от подобных слов даже вздрогнул. Обезьяны – натуры непосредственные, все принимают как есть, а уж после сегодняшней ночи величие Эхомбы в глазах обезьяньего царя выросло невероятно. Он казался существом, знавшим все и вся.

Сухое дерево горело еще по меньшей мере час, потом огромная головешка обрушилась; угли посвечивали до самого утра. Лесного пожара никто не боялся – джунгли вокруг были пропитаны сыростью, от реки тянуло туманом. Когда угасли последние искорки, Эхомба отправился спать – впереди его ждал долгий путь. Гомо перед самым отдыхом вновь принялся благодарить его.

– Все случилось, как ты и говорил, человек. За исключением разве что неуловимого эромакади, которого никто не видел.

– Нет, – зевнув, ответил Эхомба. – Все получилось совсем не так. Я и не ожидал, что слельвы полетят на огонь. Надеялся только, что они лишатся зрения и уберутся восвояси.

– Они заслуживают смерти! – возвестил предводитель обезьян, и собравшиеся вокруг воины ответили ему дружным тявканьем.

Затем Гомо вскинул тоненькую руку и, когда все стихли, торжественно провозгласил:

– Народ деревьев в долгу перед тобой, человек, отныне и до скончания времен.

Этиоль вежливо склонил голову.

– Будет вполне достаточно, если вы укажете мне дорогу в Кора‑Кери.

Предводитель словно не услышал его. Он размышлял о чем‑то своем.

– Об огне мы как раз не подумали. В ту давнюю пору, когда люди и другие обезьяны решили спуститься на землю, а наши предки сохранили верность деревьям, мы так и не смогли подружиться с огнем. Понятно, ведь дерево и огонь несовместимы. – Гомо выпятил нижнюю губу, затем острием копья осторожно тронул плечо Этиоля. – Вот в чем разгадка: вы обменяли свободу на огонь! Вот почему вы так неуклюжи на ветвях. Однако, выходит, это была выгодная сделка.

– Похоже на то, – подтвердил пастух. – Я, правда, в этих торгах не участвовал. За нас все решили отцы и деды, так что у меня не было выбора.

– Я смотрю, ты мастак шутить, – засмеялся Гомо (вслед за ним затявкала вся многочисленная стая обезьян). – И в воинском деле ты разбираешься. Неужели разумно нам расставаться, друг Эхомба? Не будет ли это с моей стороны несусветной глупостью?

– Нет, ведь у тебя под началом большое войско.