«Дело в корне меняется».

Мои глаза инстинктивно метнулись к лестнице, ведущей на поверхность. Если я...

Он мягко взял меня за подбородок, но его пальцы были железными. Я мельком заметила Маккинли: он стоял, сложив руки, с безразличным выражением лица, но с блеском в глазах, который мне не понравился.

— Даже не помышляй об этом, — сказал Джафримель на удивление нежным голосом. — Все ради твоего блага, моя любознательная. Будешь делать то, что я скажу.

— Зря ты это, — заявила я, вывернув подбородок из его руки.

Мое сердце подскакивало до самого горла, голос звучал так, словно я задыхалась. Я отпрянула и приложилась спиной к стенке. Он остался на месте. На его лице уже не было заметно никакого гнева. В голове у меня шумело, знак на плече пылал, посылая волны жара в грудь и дальше, до мозга костей.

Джафримель замер с непроницаемым лицом, потом шевельнулся, словно хотел ко мне прикоснуться, но я вздрогнула и отпрянула. Ножны со скрежетом, словно тупые когти, задели стену. Моя правая рука сомкнулась на рукояти. Я смотрела на Джафримеля, как на чужого. Во рту у меня вдруг пересохло, в голове все смешалось.

Джафримель опустил глаза, глядя на мои пальцы, стиснувшие рукоять меча.

— Я забочусь о тебе, — проговорил он мягким, проникновенным тоном, до ужаса человечным. — Я так о тебе беспокоюсь. Можешь ли ты вообразить, что произойдет, если ты попадешь в руки другого демона?

Я сглотнула. Возможность того, что он использует свою быстроту и силу и вынудит меня подчиниться, — это одно. Совсем другое, когда он уже это делает. Моя грудь болела, щеку обожгло вспышкой изумруда, кольца светились и искрились энергией.

— Тебе не стоило так поступать, — упрямо повторила я.

— Я буду делать все, чтобы защитить тебя. Разве я не доказал это?

— Тебе не стоило так поступать.

Ни о чем другом я и думать не могла. К моим глазам подступили горючие слезы, взор затуманился. Я стиснула зубы.

Джафримель вздохнул и встряхнул головой, так что по волосам пробежали, стекая на плащ, волны флуоресцентного света. Его аура окружила меня: от этого прикосновения я отстраниться не смогла.

— Это бесполезно.

— Как ты мог? — прошептала я, снова потирая ребра.

Он не причинил мне физическую боль, пока еще нет. Но я продолжала тереть и тереть то место, куда вдавились костяшки его пальцев.

— Как ты мог так со мной поступить?

— Я сделал то, что должен делать. — Он схватил меня за руку и оттащил от стены. — Идем. Нам нужно поймать транспорт.

«О боги! Помоги мне, Анубис».

— Куда мы направляемся? — Мои губы едва выговорили эти слова.

В открытую я с ним не боролась, но все-таки сопротивлялась и мешала ему. Он одарил меня горящим зеленым взглядом, но ответил за него Маккинли.

— В другую Свободную зону, — с ухмылкой сказал он.

Ох, не нравилась мне его ухмылка — слишком широкая, слишком белозубая и слишком удовлетворенная. Маккинли явно был рад видеть, как меня поставили на место.

— В демилитаризованную зону Сараево, — уточнил он.

«В Сараево? С чего бы? Туда вообще людей не пускают».

Я могла бы упереться и заставить его тащить меня, но мне и без того было тошно. Больше я ничего не чувствовала и не могла поверить в случившееся. Эта невозможность вытесняла из головы все, кроме единственной фразы: «Как ты мог так поступить со мной, Джафримель? Как ты мог?»

И еще одна, совсем простая фраза: «А ведь я тебе верила».

Глава 31

Аэропорт Новой Праги находился в пригороде под названием Ружине.