Ее душа удалялась по длинному темному коридору, угасая, как свеча. Искра, канувшая в вечность. Я некромантка, но я не могла остановить ее восхождение в объятия смерти...

Я уставилась на Еву. Мои волосы зашевелились, во рту появился привкус меди. Да, похоже на правду. Когда он убил Дорин, мы обе пролили много крови. Но разве Сантино не знал об этом? Уж кто-кто, а демон-генетик мог отличить смешанный экземпляр от чистокровного. Да и держать при себе смешанный экземпляр не было резона.

Если только он не рассчитывал найти ему полезное применение.

Ева посмотрела на меня, и ее губы изогнулись в той самой полуулыбке.

— Вардималь мог знать, а мог и не знать. Это не было важно, раз он осознавал ценность жизнеспособного образца. Живого плода.

Теперь уголки ее рта опустились в легкой гримасе — так, бывало, выражала неудовольствие Дорин. Думать об этом, когда в воздухе веял ее запах, было чертовски трудно. Меня гальванически передернуло на жестком сиденье, глаза метнулись мимо нее к полусонному адскому псу, а потом вернулись, чтобы встретиться с ее взглядом.

Взгляд Дорин. Моей погибшей возлюбленной.

Ее глаза на чужом лице, хранившем отпечаток черт Люцифера. Это вызывало во мне прилив незнакомого желания, грозившего затянуть. Я ощутила легкое покалывание внизу живота.

«Дорин. О боги, Дорин».

Сердце мое колотилось о ребра, знак на плече наполнился жгучим жаром.

— Зачем ты мне это говоришь? — спросила я сдавленным голосом.

«Я нахожусь в комнате с двумя демонами, адским псом и Лукасом Виллалобосом. Помоги мне Анубис!»

— Объясню, — кивнула она. Ее голос звучал мягко, успокаивающе. — Вардималю не удалось уберечь меня от Князя. Когда Князь призывает андрогина, этот зов имеет... колоссальную мощь. Мы все созданы из его племени, а он старейший из нас, Первый. Будучи ребенком, я не имела шансов воспротивиться тому, чтобы он получил доступ к моему сознанию. Однако... каждому андрогину при сотворении Князь имплантирует несколько программных установок. Одна из них — повиновение. Я не подверглась имплантации до пяти человеческих лет. Установка перестала действовать совсем недавно.

Полуулыбка вернулась на ее лицо, и я с содроганием осознала, что не раз видела это выражение в зеркале.

— Кажется, я унаследовала твое упрямство, Данте. Только это объясняет, почему Князь не смог сломить меня.

— Сломить тебя? — Мой голос звучал как будто издалека.

Руки ослабели и почти дрожали.

А что сказал бы на это Джафримель? Знает ли он? Знал ли?

Если Джафримель знал и не сказал мне... это настоящее, несомненное предательство.

Он думал, что я никогда не узнаю правды? Нет, он просто уверен в своем превосходстве. В том, что может заставить меня делать все, что ему угодно.

Но знал ли он? И смогу ли я задать ему этот вопрос? А если смогу, можно ли будет верить ответу?

Сердце мое разрывалось.

«Теперь я знаю, что у меня есть сердце, — пришла мне в голову неуместная мысль. — И оно разбито».

Эта мысль встряхнула меня и вернула к действительности.

Ева. Она здесь. В земном мире. На свободе. Возможно, прошло не так много времени с тех пор, как Люцифер поручил мне и Джафримелю выследить ее. Вероятно, он нанял и других охотников. Неудивительно, что я чувствовала себя приманкой. Я и была приманкой — я должна была выманить ее. Предать, не ведая о том.

— Я единственная из андрогинов, кто оставил ад на много земных лет. Не считая Князя.

Она устремила на меня взгляд мерцающих темно-голубых глаз. Ее лицо было чистым, естественным, взрослым.