|
— Вероятность того, что Майла доберется до Логова, как обычно, высока. Но что будет там, в зоне? Я не понимаю: почему вы никогда не отправляете туда наемников? — И я всегда отвечаю вам одно и то же, — улыбнулся комиссар. — Потому что мы обязаны уважать чувства осов, даже если с практической точки зрения это полное безумие. В Ночь Осаннмма в Логово могут войти только они. Так было, и так будет. * * * Челы снова изменились и снова изменили свой город. Брусчатку заместило ровное покрытие, имитирующее настоящий камень, дома устремились еще выше, а на улицах стало гораздо больше странных железных повозок. И совсем не осталось лошадей. Майла любила лошадей, ее очаровывала их грация, умные, все понимающие глаза, и ей не понравилось, что челы изгнали этих прекрасных животных из своего города. Зато в нем стало больше света, и тьма уже не чувствовала себя полновластной хозяйкой на ночных улицах. И челы, несмотря на позднее время, не спешили спать, наслаждаясь теплой прохладой летнего сумрака. В небольшом парке слышались голоса и смех, витала аура покоя и расслабленности, и безмятежность ласкала душу Майлы. Она чувствовала биение родного сердца, но не могла не задержаться под звездами. Новые образы, новые чувства наполняли ее. Майла жадно впитывала эмоции челов, проникала в душу их домов. Разговаривала с камнями старого города и улыбалась, слушая их.. Майла не могла сразу отправиться к тому, кто звал ее. Она должна была наполниться чувствами, впечатлениями, любовью. Жаждой жизни. Должна была увидеть звезды… Она подошла к небольшому фонтану и, склонившись над невысоким бортиком, зачерпнула ладонью воду. — Что вы делаете? Вода была невкусной, с горькой примесью грязи, но Майла с наслаждением глотнула холодную жидкость, омыла руки и тряхнула кисти, отправив в стремительный полет веселые брызги. И рассмеялась. — Что же вы делаете? — удивленно повторил сидящий на бортике мужчина. — Вода! — Майла вновь опустила руки в фонтан и вновь встряхнула ими. — Свобода! — Но зачем вы ее пьете? — Она пришла из Земли. Она скована камнем. — Майла посмотрела на мужчину. — Она не может быть плохой. — Она грязная. — Ну и что? — Э… — Мужчина растерянно умолк, подбирая слова, и вдруг, сам того не ожидая, улыбнулся. Улыбнулся по настоящему, по доброму, как улыбаются близкому человеку. Улыбнулся в ответ на теплую волну искренней доброжелательности, идущую от этой красивой и удивительной женщины. — Вот ведь, мля, дурацкое задание, клянусь хоботом Спящего, — пробубнил Отвертка. — В чем дело, боец? — осведомился уйбуй Булыжник. — Служба не в охотку? — В натуре, я не ною, — мигом собрался дикарь. — Но мне интересно: как мы эту девку конкретно определим? Ваше, где это видано, мля, чтобы девку только по фотке определять? Ни имени, ни отчества? Всех подряд валить будем? Боец глубокомысленно оглядел редких прохожих. — А так бы ты у нее паспорт полез проверять? — хмыкнул Булыжник. — Да хотя бы! Конкретно подвалили бы, типа полицейские и, типа, давай, туда сюда, документы на стол, шалава. Ага! Фамилия совпадает — пулю между глаз, и до свиданья. — Заказчик сказал, что девку мы так узнаем. Она адназначна будет выделяться. — Наголо побреется, как эта, ведьма человская? Не к ночи будь помянута. — Может, и побреется. — Выделяться она будет! — Отвертка, почувствовав молчаливую поддержку других рядовых бойцов, сидевших в джипе Булыжника, осмелел: — И ваще я не понял, почему бабло делить неправильно будем? Весь город говорит, что за девку десять «лимонов» обещано, тогда почему нам всего пять? — Не нам, а тому, кто убьет, — поправил подчиненного уйбуй. |
