Цирюльский с сожалением развел руками:

– С большим удовольствием, но сегодня никак невозможно…

– Уехал на свадьбу?

– Почти угадали! – засмеялся дружелюбный господин. – Сам женится. Завтра, кажется…

– Невесту знаете?

– Да, хвастался Никита Михайлович: женится на Астре Бабановой, из купцов, кажется… Говорит, приданое берет большое…

– Насколько большое?

– Больше двадцати тысяч…

Пушкин согласился: по нынешним временам такое приданое купеческой дочки заслуживает интерес. И спросил разрешения осмотреть рабочий стол мастера каллиграфии. Дружелюбие Цирюльского развеялось. Он прекрасно знал, что полиция не имеет права производить обыск без веской причины, разрешения прокурора или требования судебного следователя. О чем выразился вежливо, но со всей прямотой.

– Сыскная полиция ловит изготовителей фальшивых ассигнаций, – ответил Пушкин. – Господин Дынга подозревается в фальсификации подписи директора государственного казначейства. Мне достаточно осмотреть его стол. Если желаете строго соблюсти закон, через час прибуду с отрядом полиции, типографию закроем дня на два, проведем самый тщательный обыск.

Отдав поклон, Пушкин направился к выходу.

Блеф оказался настолько удачным, что Агата позавидовала бы. Цирюльский кинулся вдогонку, поймал за рукав и самым ласковым образом пригласил в отделение типографии, где готовили мелкую продукцию.

Стол Дынги придвинули к окну, чтобы лучше падал дневной свет. На столешнице, заляпанной старыми пятнами, царил порядок. Чернильница чистая, из медного стаканчика торчат ручки с перышками разной толщины. В отдельной коробочке хранятся наточенные гусиные перья. Наверное, для клиентов, которые не признавали электричества, трамваев, воздухоплавательных шаров и прогресса вообще.

Открыв под столешницей длинный и узкий ящик, Пушкин увидел множество свадебных билетов и визитных карт, оставленных для коллекции. Сверху лежало приглашение на свадьбу. Карточка с золотыми яблоками и бумажными кружевами сообщала:

Фекла Маркеловна

Капустина

В день бракосочетания дочери ее

Матроны Ивановны

с Евстафием Дмитриевичем Курдюмовым

Покорнейше просят Вас пожаловать к ним к обеденному столу

сего Апреля 29 дня 1894 г. в 2 час. дня.

Венчание имеет место быть в церкви Николая Чудотворца в Кузнецком переулке, что на Пятницкой в 12 час. дня.

Карточку Пушкин отложил в сторону и просмотрел другие. Ничего более интересного не нашлось. Зато внизу, под ворохом бумажек, оказалась записка с распоряжением выдать два тюка шерстки с размашистой подписью Федора Козьмича Бабанова.

Ящик был задвинут обратно. Что принесло в душу Цирюльского истинное облегчение. И отряд полиции не потребуется.

– Где проживает господин Дынга?

– На Сретенке, в переулке Печатников, – ответил управляющий. – Неужто Никиту перед свадьбой арестуете? Может, не он подпись подделал?

– Вероятность крайне мала, – ответил Пушкин, думая, справится сам или вызвать подмогу из участка.

Двух городовых Пушкин поставил на черной лестнице, дав приказ: рук беглецу не крутить, в борьбу не вступать, заломать не пытаться, сразу стрелять по ногам. И только по ногам. Если Дынга побежит с черного хода, значит, справился с теми, кто пришел его брать. Дело предстоит иметь с крайне опасным человеком, которому терять нечего. Не зевать, быть готовыми ко всему.

Поднявшись на лестничную площадку третьего этажа, Пушкин раздал задачи. Он позвонит в дверной звонок, представится почтальоном. Как только откроется замок, один городовой дергает дверь на себя, чтобы распахнуть во всю ширь.