– Вы ледяная, бесчувственная скала, Пушкин…

– Мне говорили, – ответил он.

– У вас нет ни жалости, ни любви, ни сострадания… Мне жаль вас. – Астра улыбнулась сквозь слезы и плюнула ему под ноги. – Вот вам на прощанье…

Она отошла к сестре, села рядом и крепко обняла, будто защищала. Гая не реагировала.

В гостиную вошла Василиса с узелками и корзинкой. Пушкину она поклонилась.

– Куда собралась? – крикнула Астра, не выпуская сестру. – Не видишь, что в доме творится?

– Мне очень жаль, – холодно ответила Василиса. – Пришла проститься, Астра Федоровна. Мадам Бабанова дала мне расчет, за что ей крайне признательна. Более у вас не служу. Благодарю за стол и дом, вы всегда можете рассчитывать на мое дружеское участие… Прощайте…

С этим Василиса ушла, не закрыв за собой дверь. Она теперь не прислуга…

Астра бросила в Пушкина взгляд, полный ненависти и отчаяния.

– Что наделали… Василиса бросила, дядюшки нет… Довольны? Победили? Так запомните: рано радуетесь, господин полицейский… Мы Бабановы, мы победим…

И уткнулась лицом в затылок сестры.

Молча поклонившись, Пушкин вышел.

У парадного входа дома стояла закрытая черная карета. Тюремную фон Глазенап раздобыть не смог. И эта казалась устрашающей. Открыв дверцу, Пушкин забрался в тесное нутро, подвинув пристава. Мадам Бабанова сидела напротив.

– Авива Капитоновна, мне известно, что вас шантажируют.

Она глянула устало и равнодушно.

– Откуда узнали?

– Пепел умеет говорить. Вас обвиняют в смерти мужа, Федора Козьмича. Вы дочь аптекаря, знаете, как действуют яды и лекарства. В доме был старинный пузырек из аптеки вашего отца с аконитином, который Василиса вымела из-под буфета. Потом пузырек исчез.

– Что еще хотите от меня? Что у меня можно отнять, когда вы разрушили мою семью и мою жизнь?

– Немного, – ответил Пушкин. – Вчера должны были отправить посылку с набором печенья «Экстра» фабрики Эйнем. Мне надо знать: в каком почтовом отделении она будет получена?

Закрыв лицо ладонями, Авива Капитоновна разрыдалась так, будто прорвались «хляби небесные». Пушкин ждал, когда кончатся слезы. А пристав подумал: это какие же стальные нервы надо иметь, чтобы служить в сыске?

– Чего вам еще нужно? – не слишком ласково встретила она. – Я теперь не ваша сваха, к делам Авивы больше касательства не имею. Пусть сама, как хочет, занимается кассой… Вам же, Алексей Сергеич, хочу пожелать счастья в семейной жизни… Хоть и жаль мне Астру, за такое чудовище выходит…

Пушкин поклонился.

– Благодарю, что не лицемерите, мадам, – сказал он. – Отвечу вам тем же. Моя свадьба отменена. Свадьба графа Урсегова тоже.

Сваха не скрывала удовольствия.

– Да неужели? Авива кричала, что в моих услугах более не нуждается. И вдруг такой печальный конец? Ай-ай-ай, бедная Астра Федоровна, как теперь замуж пойдет… Москва ведь сплетнями полнится… И на вас удивляюсь: от такого приданого отказались… С чего вдруг?

– Мадам Бабанова арестована по подозрению в убийстве четырех девушек, проходящих по кассе невест, и моей родственницы, баронессы фон Шталь…

Капустина шлепнула по дверному косяку, будто муху убила.

– Так и знала, что этим кончится! – заявила она. – Вот что жадность безмерная с людьми творит… Ну, а вам мои соболезнования… С баронессой вечером не успела познакомиться, вроде милая, только слишком с графом кокетничала, назло Авиве… Ну так прощайте.