— Можно послушать? — прошипел Холмен.

— Я уже видела это утром, — махнула рукой первая. — Ничего нового.

— Пожалуйста, дайте послушать, что они говорят.

Женщина фыркнула и закатила глаза — мол, откуда такой взялся? Бармен сделал погромче, но теперь помощник шефа полиции по фамилии Доннелли пересказывал картину преступления и сообщал информацию, уже известную Холмену. Фотографии убитых офицеров мелькали на экране, пока Доннелли давал краткую характеристику каждому — и в последнюю очередь Ричи. Это были те же снимки, которые Холмен видел в газете, но теперь его пробрала дрожь. Казалось, Ричи смотрит с экрана прямо на него.

— Надеюсь, они поймают подонка, который это сделал, — сказал мужчина, сидевший в дальнем конце стойки.

— Неужели нельзя что-нибудь другое посмотреть? — спросила первая женщина. — А то надоело: сплошные убийства.

— Слушай, — велел Холмен.

Женщина повернулась к подружке, делая вид, что у них конфиденциальная беседа, только громкая.

— Кругом паршивые новости, и все еще удивляются, что их никто не смотрит.

— Заткни пасть и слушай, — повторил Холмен.

Камера взяла Доннелли крупным планом. Вид у него был решительный, и тут же справа от него на экране появилась еще одна фотография.

— Мы выписали ордер на арест этого человека, Уоррена Альберто Хуареса, обвиняемого в убийстве офицеров.

Женщина повернулась к Холмену.

— Вы не имеете права разговаривать со мной в таком тоне! — воскликнула она. — Как вам хватило наглости обращаться ко мне в таких выражениях?

Холмен постарался расслышать за ее криком то, что говорит Доннелли.

— Мистер Хуарес проживает в Кипресс-парке, — продолжал Доннелли. — У него богатое уголовное прошлое: вооруженные нападения, грабеж, незаконное хранение оружия, и известные банды…

— Эй, не притворяйся, что не слышишь! — возмутилась женщина.

Холмен пытался сосредоточиться на словах Доннелли, но все равно многое пропускал.

— …связываются с нами по телефону, который вы видите на ваших экранах. Не пытайтесь — повторяю — не пытайтесь самостоятельно задержать преступника.

Холмен пристально рассматривал лицо на экране. Уоррен Альберто Хуарес в прошлом был участником группового изнасилования: густые усы и до того прилизанные волосы, что казалось, будто с него сняли скальп. Он лениво щурился, стараясь выглядеть крутым. Такая манера популярна среди чернокожих и латиносов, но на Холмена она впечатления не производила. В свое время, когда он мотал срок в мужской колонии и Плезент-Уэлли, он повышиб немало дерьма из голов этих щурившихся придурков, чтобы остаться в живых.

— Я с тобой говорю, черт возьми! — не унималась женщина. — Как ты посмел меня затыкать?!

— Сколько с меня за содовую? — спросил Холмен.

— Я сказала — я с тобой говорю!

— Два доллара, — ответил бармен.

— У вас есть платный телефон?

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

— Там, за туалетами.

Холмен положил два доллара на стойку и проследовал в указанном направлении к телефону, пока женщина осыпала его бранью. Когда Холмен добрался до аппарата, он вытащил листок с номером девонширского участка. Ему пришлось подождать, пока Леви закончит говорить по другой линии. Наконец капитан снял трубку.

— Я слышал, есть новости, — сказал Холмен.

— Тогда вы знаете ровно столько же, сколько я.